Невеста наместника
Шрифт:
Из дома слышались приглушенные голоса. Там действительно было много света. У самого выхода на деревянных носилках лежала молодая женщина, рядом с ней суетились две пожилые чеоры.
На хлопок двери повернулся усатый гвардейский сержант.
— Жива? — хрипло спросил чеор та Хенвил. — Ребенок тоже жив?
— Все живы, хвала Повелителям. Бабы говорят, что нужен покой, но пока нет признаков, что ребенок пострадал.
— Хорошо.
Взгляд его метнулся по комнате, словно разыскивая что-то и не находя.
— Я не вижу тела наместника… — отрывисто обратился он к сержанту.
— Светлый лорд, — смутился
Кажется, до Шеддерика дошло не сразу. Он вдруг перестал обшаривать комнату взглядом, сосредоточившись на сержанте.
— Рана была смертельной, — не давая себе шанса на надежду, заметил он, — я видел.
— У чеоры Росвен тоже. Но они оба живы… идемте, я покажу.
Да собственно, идти-то недалеко. Распахнулась дверь в маленькую спальню. Там было свежо из-за выбитого окна, и казалось, что людно. Просто потому, что в крошечном помещении находилось сразу четыре человека, да потом еще они двое зашли.
От постели, на которой лежал бледный Кинрик, поднялся худой высокий врач. Каннег определил, что это врач, по медной трубке, которую он держал в руке. Да и кем он еще мог быть? У окна расположился пожилой сиан с букетом вешек в руке. А в углу, в кресле, забравшись в него с ногами сидела рэта Итвена, сжимая двумя руками кружку с каким-то питьем.
В окружении крупных мужчин она казалась совсем юной и маленькой.
Шеддерик, забыв о собственных ранениях, метнулся к брату. Жив! Кинрик действительно был жив, несмотря на серую даже в свете свечей кожу и лихорадочно блестящие глаза.
Шедде, едва поверив, нашарил на одеяле руку брата и осторожно сжал ее — убедиться, что это не сон и не обман, что чудеса иногда случаются, а проклятие — не всесильно.
Губы Кинрика тронула едва заметная улыбка. Говорить пока он был не в силах, но — он точно узнал брата.
У хозяина Каннега у самого словно камень с души свалился.
— Как хорошо, — выпрямляясь, сказал Шеддерик, — что сиан успел вовремя.
Он повернулся к старику с вешками:
— Это вам я обязан тем, что мой брат жив?
Но старик покачал головой.
— Нет. Когда я пришел, все уже было сделано.
— С вашего позволения, — сказал сержант, — это она, рэта. Она как-то его спасла. Их обоих…
Каннег видел, что с чеором та Хенвилом творится что-то странное. Но до последнего не мог понять что.
Шеддерик выпустил руку брата, обернулся к креслу.
Темершана, неотрывно следящая за ним взглядом, словно заколдованная встала навстречу.
Застыли оба, на долгие-долгие мгновения. Глаза в глаза — два человека, которые не должны были встретиться. Не должны были даже узнать друг о друге…
Темери вдруг всхлипнула и сделав последний короткий шаг, прижалась к Шеддерику, обхватила его руками, спрятала лицо в складках его плаща.
Хенвил, помедлив, тоже обнял ее — наплевав на всех, кто в тот момент мог их видеть. Так осторожно, нежно, крепко — как можно обнимать только кого-то бесконечно дорогого…
У Каннега словно пелена с глаз спала. Он покачал головой и быстро и тихо вышел из комнаты, не сомневаясь, что остальные — все, кроме раненого, — сделают то же самое.
Он ее любит. Проклятый ифленец любит Темершану Итвену… и он сделал все, чтобы она была в безопасности после его отъезда на их проклятые острова.
Каннег с силой ударил ладонью по дверному косяку. Все, кто присутствовал в комнате, обернулись на неожиданно громкий звук.
Сейчас несостоявшийся лидер мальканского мятежа отдал бы все на свете, чтобы разорвать императорское проклятье на куски — или хотя бы просто не знать, не видеть всего того что он увидел и узнал за последние несколько часов.
Он поднял руку в знак того, что все нормально, и каждый может заниматься тем, чем занимался.
Впрочем, кое-что он все-таки может сделать. Хотя бы — продолжить работы по благоустройству Тоненга, которые они успели запланировать…
И довести до ума структуру будущей городской стражи: сегодняшнее выступление его людей хоть и было ярким и неожиданным, на самом деле являлось почти экспромтом, больше воплощением мечты, чем реальностью. Оружие все еще хранилось в доме самого Каннега, а в роли доблестной стражи выступали его давние друзья и сподвижники из рыбацкой артели…
Светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил
Раненых всего было четверо — кроме Кинрика и Нейтри еще два гвардейца. Но их раны не столь серьезны. Медики, которых к утру собралось в дом уже человек пять, не считая повитухи с помощницей, настрого запретили куда-либо их переносить хотя бы два дня. И особенно — Нейтри. Гвардейцы, включая сержанта, были оставлены для охраны дома, сиан — на всякий случай. На самом деле он-то как раз вызвался сам, — у Шеддерика с давних времен к сианам было сложное отношение — сказал, что ему интересно понаблюдать за восстановлением этих пациентов из-за весьма нетрадиционного способа лечения. Он порывался еще и рэту расспросить, но Шеддерик не дал. Потом когда-нибудь, может быть. Сейчас она слишком устала.
Хозяин Каннег попрощался с ним за руку и быстро умчался. Над городом уже поднимался рассвет.
Темершана… эта удивительная женщина как будто и не заметила, что благодаря ей мир опять не рухнул. И есть надежда, что устоит и дальше. Удивительная, чудесная, смертельно уставшая, любимая… Ладони запомнили тепло там, где касались ее талии и спины. Ткань платья прекрасно позволяла представить, что под ней… и это ощущение впечаталось в его собственную кожу.
Спрашивать, каким образом она вернула жизнь Кинрику, Шедде не стал по той же причине, по которой не давал другим приставать к ней с расспросами. Темершане Итвене нужен был отдых. Нормальный спокойный сон в своей постели. В тишине и в стороне от всяческих катаклизмов. А подробности завтра же по кабакам разнесут видевшие все своими глазами гвардейцы. И станет в Тоненге одной легендой больше. И пусть это будет легенда со счастливым концом…
Возле кареты она вдруг настойчиво потянула на себя его плащ, хотя у самой на плечах уже был один, одолженный кем-то из гвардейцев.
— Темери… зачем тебе второй? У тебя уже есть…
— Этот же чужой! — так искренне удивилась она, Что Шеддерик без дальнейших вопросов снял свой плащ и накинул ей на плечи.
Мальканка успокоено улыбнулась и позволила подсадить себя в карету. Шедде забрался следом. Она сразу, со скоростью рыночного карманника, обхватила его руку и прижалась к ней, как к чему-то надежному и прочному. Хвала Повелителям Буль, это была правая рука…