Шрифт:
Пролог.
– Мааам, я никогда не выйду замуж. – маленькая девочка с кудрявыми черными волосами, большими голубыми глазами, в длинной, не по возрасту, ночной сорочке, забралась под одеяло.
– И почему же, моя принцесса не хочет выходить замуж ? – к ней подошла женщины, в темно-синем платье, и поправив подушку, погладила ребенка по маленькой головке.
– Потому что мальчики злые. Они ябедничают, деруться и постоянно корчат рожицы.
Мелодичный смех разнесся по комнате.
– Ох, родная. Мальчики вырастают, и превращаются в сильных мужчин.
– Но ведь они не перестают быть злыми. – настаивало на своем милое дитя.
– Некоторые
– Как папа? – спросила кудрявая голова, опускаясь на подушку.
– Как папа. – подтвердили ей.
– А почитаешь мне книгу?
– Книгу, спросила женщина, – и потянулась к верхней полке. – Про принцев, колдунов и любовь?
– Дааааа.
Она села в кресло возле кровати ребенка и, открыв рассказ, начала читать…
I Глава. Помолвка, или Сволочь.
– Мам, я отказываюсь выходить замуж. Мальчики противные, злые, слабые и вечно ябедничают.
Корсет резко затянули на моей талии так, что голова закружилась от нехватки воздуха. Совершенно не понимаю с чего меня заставляют его надевать. Грудь только начала расти и, в свои одиннадцать лет, я была больше похожа на мальчика чем на девочку. Но родительницу, мои доводы не убедили. «Ты-леди. Тебе не подобает расхаживать как оборванке». – Твердила миссис Сойел.
– Мальчики имеют обыкновение вырастать, милая.
– Герцог Лунгри Арат навсегда останется мерзким.
Мама подошла сзади и посмотрела на мое отражение, широко улыбаясь. Да, сделать подобие леди из меня, довольно сложно. Первое – у меня широкая кость. И несмотря на то, что я не была пышкой, но определенно отличалась от своих сверстниц. Была шире в бедрах и плечах, но ниже на голову девушек из своего окружения. А та самая большая голова, с копной непослушных иссиня-чёрных волос убивала любую возможность сделать мне, приличную для леди, прическу. Убожество, одним словом. Мама так не считала.
– Какая же ты у меня красавица.
Она всплакнула, а я, вновь, посмотрела в огромное, в пол, зеркало, возле ширмы. Да, где ж, красавица-то? Из – за семи нижних юбок, поверх которого, натянули медовое, кружевное, девочка, коей я являлась, походила на пузатый чайник. Мои излишне пухлые руки, были оголены, как и, появившаяся, из-за тугого корсета, несуществующая грудь. Вся эта «небесная красота» дополнялась высоким тугим пучком, который делал мои щёки как у нашего бульдога.
– Кое-чего не хватает. – встрепенулась родительница.
Я подумала, что той самой красавицы, о которой она упомянула, но нет… Мама притащила огромное ожерелье наших предков, инкрустированное синими сапфирами, и на моей шее застегнулся раритет.
– Под цвет твоих глаз.
И снова всхлипывание. Я же, закатила эти самые глаза и подумала, что если бы не проигрыш отца, оказалась самым большим позором семьи.
Мой отец, Грег Сойел, некогда богатый граф, теперь ели сводит концы с концами, тратя остатки своих сбережений. А все из-за мерзкого Лорда Логи, который, пару лет назад, на очередном открытии сезона балов, обвел вокруг пальцев, слегка перебравшего виски, отца. Мерзкий денди, не просто забрал наши земли, и дома. Он получил от отца расписку в которой значилось, что мы будем продолжать вести хозяйства, но весь доход будет поступать ему. Мама тогда плакала неделю. Ругала отца, говорила, что мы нищие, и теперь все, что ждет нашу семью, это позор на всю оставшуюся жизнь, которая может статься, тоже уже кому-нибудь проиграна. По сути, мы превратились в рабов.
Скандал был грандиозный.
– Сегодня мы произведем обручение, а уже через несколько лет можно будет сыграть свадьбу. – Во всю планировала мое будущее мама. – Лунгри богатая уважаемая семья, ты обязана им понравиться. Никто не должен говорить, что семья Сойел плохо воспитала своих детей. – Я закатила глаза. – Ты должна быть учтива, вежлива и мила. Улыбайся, но не смейся. Будь со всеми, но не слишком долго. Прояви почтительность к старшим, но не затрагивай их возраст. Прояви интерес к младшим, но не задирай их. И главное родная, – я ждала этих слов, – притворись слепой, глухой и немой.
Ее любимое правило, которое лично мне, давалось очень тяжело. Мы давно смирились с тем, что вокруг все судачат о том, что самый уважаемый граф, проиграл все свое состояние. Да и свежие сплетни перекрыли столь волнующую, некогда новость. Но сегодня, они вытащат на свет все грязное белье, добавят к ним новые истории, приправят их очередными догадками. А все для того, чтобы вновь полить грязью всех членов моей семьи.
Да и это можно пережить, а вот то, что придётся дать слово, и официально стать невестой Арата… Я конечно, не считаю себя сверх добропорядочной, и не являюсь приверженцем благородных нравов, заставляющих юных девушек идти на жертвы во избежание позора, лишь бы сдержать данное слово. Но подводить семью мне не позволит никто. В былые времена, все было бы так: Сначала мать прочла бы мне нравоучение. Затем, братья получили б указания меня избить. Ну, и уж напоследок, отец добил бы топором, в сарае. И где-то на кладбище появилась бы одна безымянная могила. А среди соседей, новые истории о том, как одна опозорившая семью девчонка, сбежала с каким-нибудь любовником, в далекие края, где никто не знает о той беде, которую эта нечестивая принесла в дом. На сегодня же, ситуация обстоит таким образом, что родители, просто не пережили бы подобного. Но, боюсь, с моим строптивым нравом, даже это, не остановило бы меня от своенравного решения, если бы не малышка Аврора. Все что я сделаю, ляжет бременем на нее, отрезая любую возможность счастливого замужества. А ведь ее даже на свете не было, когда позор коснулся нашей семьи.
– Родная, поторопись.
Мама приспустила с плеч рукава, и заправила платок, которым я пару минут назад, прикрыла грудь. При этом, продолжала нравоучения, пока мы спускались по широкой лестнице дома, который когда-то был нашим, а по документам, давно ушедшем лорду Логи.
– Помни – слепая, глухая и немая. И дорогая, ты должна ступать как лебедь, плавно, легко и изящно. Будто перышко летит по ветру. Прекрати уже полировать перила, и не опускай голову.
Ее замечания были уместны. Туфли, в которые, каким-то немыслимым способом, впихнули мои ноги, были размера на полтора малы. Каждый шаг отдавался болью, и мешал спокойно спускаться. А держать спину прямо и смотреть только вперед довольно сложно, когда любое движение может привести к фееричному полету. Широкие перила, к сожалению, были единственным препятствием, три одновременно, подмогой. Но маму переспорить невозможно.