Невеста певчего смерти
Шрифт:
Элиана плотнее сжала зубы и кивнула. Без солнца ей будет трудно – это она знала. Но решение было принято, а она никогда не отступала от своих слов.
***
Первые дни в комнате Элианы стоял полный набор поднесённых ей даров: туалетный столик, массивный обеденный сервиз, вышитое золотом бельё, зеркала, обувь, украшенная бриллиантами, драгоценные кубки и ткани. Всю эту коллекцию, во избежание кражи, отгораживала золотая решётка. Но каждый из обитателей гарема мог прийти и посмотреть, какие дары преподнёс новой супруге наместник.
Спала она плохо – несмотря ни на что, ей всегда с трудом давалась первая ночь на новом месте.
То и дело всплывали в памяти обрывки разговоров с отцом.
– Три тысячи лиц составляют гарем наместника и двор, образовывая партию, называемой коалицией сераля. Влияние всего этого народа, окружающего наместника, без сомнения, чрезвычайно велико. Но если попытаться хотя бы приблизительно высчитать численность этой партии, нужно прибавить сюда ещё десять тысяч человек, связанных с сералем тысячами самых насущных интересов. Понимаешь меня?
Элиана кивала. Она понимала. Но оказаться одной из этих трёх тысяч всё равно не хотела.
– Точно так же население внутреннего города, равняющееся населению обычного большого города, целиком стоит из лиц, служащих при дворе наместника и по необходимости обязанных следовать его политике.
Таким образом, эти двенадцать–тринадцать тысяч человек составляют партию настолько сильную и влиятельную, что сам наместник принуждён сообразовываться с её взглядами и покровительствовать её интригам.
– Если супруга – иностранка, то это, как правило, сказывается на отношениях властителя и ее родни.
Отец, впрочем, оказался прав лишь отчасти.
Чем больше Раманга занимался государственными делами, тем большее влияние обретали его супруги. И если придворных ещё сдерживали принятые правила или дворцовый этикет, то у жён и возлюбленных наложниц не было никаких ограничений. Гаремная жизнь провоцировала в них постоянную готовность к интригам и соперничеству.
Во главе сего гаремного воинства стояла валиде-вайседжирент. Её благосклонности добивались не только жители гарема, но и высокопоставленные чиновники, послы, торговцы. Только она одна обладала возможностью повлиять на наместника, практически высшего существа, стоящего над всеми остальными, и ревностно берегла все подходы к вниманию Раманги. Случались, конечно, и исключения – но ни одна из жён или наложниц Раманги не завладевали его снисходительностью надолго.
Покои валиде были столь же трудно доступны, как и покои самого наместника. Все обращения к валиде или визиты к ней осуществлялись по строгому этикету и с соответствующими почестями. Но редко когда эти визиты приносили одной из супруг серьёзное возвышение.
Самой Элиане довелось побывать в её покоях всего раз – едва она только прибыла в гарем.
Светлые комнаты, обращенные к проливу, потолки которых были расписаны фресками: там были нежно-голубые небеса потрясающей яркости и лёгкие облака, чья белизна оттеняла красоту росписи, необъятные покрывала из невесомых кружев восхитительного узора, перламутровые раковины, отшлифованные всеми оттенками радуги и вьющиеся растения, оплетавшие золотые решётки.
Иногда фрески изображали ларец с самоцветами, высыпающимися оттуда в роскошном беспорядке, иногда длинные бусы, с которых, словно брызги воды, соскальзывали жемчужины, были тут и разбросанные по рисунку алмазы, изумруды и самоцветы. Одна небольшая круглая картина – словно затянута прозрачным серо-синим дымом, поднимавшимся от золотых курильниц с ароматными палочками, изображённых на стене. Рядом парчовый занавес, тканный золотом, подвязанный широкой лентой с нашитыми топазами, приотворял даль синевы, тут же слегка светился отблеском синей яшмы прекрасный грот. Бесконечные завихрения орнаментов, перламутровые вставки, вазы с цветами из дальних земель и местных – причудливыми орхидеями и простыми ромашками.
Войдя в её покои в первый раз, Элиана увидела Виану сидящей на великолепном диване и спокойно курящей кальян. При появлении гостьи она привстала и твёрдой поступью приблизилась к ней. Остановилась в паре шагов, внимательно разглядывая новую супругу.
Валиде была среднего роста и довольно смугла. Лицо её носило отпечаток энергии и страстности. Глаза были проницательными, смелыми и выражали ум.
Исполняя предписание кадин, Элиана распростёрлась перед ней на полу.
Валиде грациозно поклонилась в ответ на её поклон и движением руки пригласила присесть на диван напротив.
У подножия её собственной тахты по обыкновению сидел гном, сопровождавший валиде везде и всегда. А кроме него находились разные старухи, которые до появления гостьи развлекали валиде, рассказывая ей сказки.
Когда Элиана села, ей подали кальян, и она осторожно пригубила мундштук.
Валиде первой начала разговор, взявшись расхваливать её и передавать всё, что слышала хорошего об эльфийской принцессе.
– Говорят, это вы заключили мир между Солнечным народом и Бладрэйхом? – спрашивала она.
Элиана с улыбкой кивала и слушала её, стараясь поменьше говорить сама. В отличие от Вианы, она никакой полезной информацией не обладала и даже не могла в ответ похвалить её.
Потом разговор пошёл о театре и о том, чем эльфийские песни отличаются от песен гаремных кадин.
– Вы обязательно должны будете рассказать мне легенды своего народа, – сказала валиде.
– С удовольствием, госпожа, – Элиана склонила голову в поклоне.
Подали шербет с различными сладостями, а потом и кофе, и они продолжили разговор – теперь валиде говорила об учениях древних астрологов, которые, как оказалось, знала достаточно хорошо.
Магией в гареме увлекались все до одного – но это была не та магия, к которой Элиана привыкла и которую прекрасно знала.
Магией считались здесь использование масел и отваров, нанесение на тело тайных травяных порошков, пастилки из лотоса с мёдом, усиливавшие желание, органы животных, применявшиеся с той же целью, и прочие загадочные снадобья.
Были эликсиры, делавшие кровь сладкой для вампиров, и эликсиры, способные, по заверениям изготовившей их кальфы, наместника приворожить.