Невеста плейбоя
Шрифт:
– Еще какая правда!
– Ну хорошо, признаю. Я тебя ненавижу. Но те же чувства испытывают к тебе сотни других женщин, которых ты бросил и унизил.
– Сотни? Не думаю, что отряд брошенных мной женщин столь уж многочислен. Но если хочешь, я готов извиниться перед каждой. Однако я по-прежнему уверен: ты – самая злопамятная. А потому остаешься единственной подозреваемой.
– Да ладно, Джек! Что ты в меня вцепился? Это мог быть кто угодно! Почему ты не подозреваешь Манхеймера? Лично мне такой вариант представляется самым вероятным. И в знак того, как глубоко ты заблуждаешься на мой счет, могу предложить тебе помощь в расследовании этого
Джек хмыкнул, покачал головой и направился к двери. Кристи не удержалась:
– Ты мог бы найти кого-нибудь более подходящего для этого маленького спектакля, – прошипела она. – Подумать только – Саманта Монро! Да это смешно!
Толливер замер, медленно вернулся к столу и, упершись кулаками в полированную поверхность, наклонился к женщине.
– Что ты хочешь этим сказать? Что значит – более подходящую?
Кристи сглотнула, сморщилась, и Толливер мельком подумал, что, похоже, у нее большие проблемы с зубами.
– Я хотела сказать, что она не твой тип, – пробормотала женщина, отодвигаясь от стола. Конечно, Джек Толливер никогда не ударит женщину… но его лицо вдруг застыло гневной маской, а глаза метали молнии, и Кристи несколько испугалась.
– Я расскажу тебе, какой тип женщин мне нравится, Кристи. Я обожаю женщин, которые ценят радости жизни, имеют склонность к приключениям, бывают смешливы и не боятся показаться глупыми, выражая искреннюю радость. Женщина моего типа прекрасна как телом, так и душой. Она отважна и не боится ответственности. И теперь самое главное: я нашел такую женщину. Ее зовут Саманта Монро. Можешь процитировать мои слова, если хочешь.
На секунду уверенность Кристи поколебалась, и она удивленно взглянула на Толливера. Некоторое время они оба молчали, потом Джек спросил:
– Что с твоим лицом? Мне кажется, нижняя челюсть распухла.
– Мне надо удалять четыре зуба мудрости.
– Ох, это паршиво. – Толливер выпрямился. – Хирурги всегда обманывают, обещая, что ты почувствуешь себя человеком уже завтра. Все вранье. Болит страшно, и тебя накачивают всякой гадостью, от которой ходишь, как зомби, минимум неделю.
– Спасибо за поддержку, – пробормотала Кристи. – Мне, право же, стало намного легче.
Они помолчали еще пару секунд, и Джек решил как следует довести до сознания журналистки свою мысль еще раз. Он опять подался вперед, заставив Кристи отшатнуться, и, глядя в ее расширившиеся глаза, сказал:
– Не трогай мою невесту, Кристи. Сэм Монро – лучшее, что у меня есть в жизни, и я не позволю тебе обидеть ее.
Уже взявшись за дверную ручку, Толливер вновь остановился. Помедлил мгновение, но потом обернулся и добавил:
– Я хотел извиниться за тот вечер. Я поступил как свинья и признаю это. Ты не заслуживала подобного хамского отношения… И прости, что мне потребовалось столько времени, чтобы понять, что я должен попросить у тебя прощения.
Джек наконец покинул офис Кристи, решив, что она выглядела сегодня очень необычно – с раздувшейся шеей и выражением полной растерянности на лице.
– Она сейчас не может подойти к телефону.
– Я это уже слышал, причем не один раз и все за последние несколько часов. Что там у вас происходит, черт возьми? Я хочу поговорить с Сэм!
Монти расхаживала по спальне Саманты, одной рукой прижимая к уху трубку беспроводного телефона, а другой периодически поднося к глазам тест на беременность, который, несмотря на все сомнения и надежды, оказался положительным и меняться не собирался.
Выслушав очередную порцию требований, она повернулась к кровати и губами просигналила Саманте: «Он не отвяжется, пока не поговорит с тобой».
Сэм приподнялась на подушках и протянула руку за телефоном.
– Привет, Джек! Как там дела в штаб-квартире нашей армии? Вера в победу на высоте?
Монти закатила глаза, и Саманта поняла, что несколько переборщила с бодрым тоном.
– Ну, день выдался насыщенный, мягко говоря. Сегодня вечером мне еще предстоит обед с лидерами профсоюзов. Кстати, ты тоже идешь. Я заеду немножко пораньше, ладно? Мне хотелось бы поговорить с тобой наедине, а последнее время у нас совсем нет времени на личную жизнь. Уже не помню, когда мы с тобой ужинали вдвоем.
Саманта запаниковала, ей пришла в голову мысль, что Толливер каким-то образом узнал о ее беременности. Нет, узнать он ни от кого не мог, значит, просто догадался. Собравшись с силами, она сказала ровным голосом:
– Хорошо, давай встретимся пораньше. Я тоже хотела обсудить с тобой кое-что важное.
Пауза получилась довольно долгой, и сердце Саманты чуть не выпрыгнуло из груди, когда Толливер наконец сказал:
– Ага, я знал, что тебя кое-что тревожит последнее время. Мне кажется, я догадываюсь, о чем пойдет речь. Нужно будет все взвесить и обсудить сегодня вечером, так что я заеду около шести, идет? – Она молчала, и Толливер добавил: – Эй, Сэм, ты не забыла, что я тебя люблю?
– Не забыла, – прошептала Саманта.
Услышав гудки, она уронила трубку на одеяло и опять залилась слезами.
– Мне кажется, он собирается меня бросить.
– С чего ты решила?
– Ну, он сказал, что хочет обсудить со мной кое-что. Это всегда плохой знак. А кроме того, в прошлый раз, когда я забеременела, меня бросил муж… Митч именно тогда решил, что он голубой!
– Ну, милая, одно могу сказать с уверенностью – в этот раз подобные перемены тебе не грозят. Толливер неравнодушен к женщинам.
На лице Сэм промелькнуло бледное подобие улыбки.
– Кроме того, – продолжала Монти, – он же сказал, что любит тебя – я слышала. Так что тебе стоит смотреть на вещи с большим оптимизмом. Еще хотелось бы как-то научить тебя доверять людям. Не всем, конечно. Только некоторым. Мне, например. Ну, Толливеру еще. – Монти сочувственно покачала головой, положила телефон на место и сказала: – Пойду в кухню, сварю тебе куриный супчик. А ты отдыхай.
Саманта вытянулась на кровати и попыталась расслабиться. Она вспоминала о том, как это – быть беременной. Воспоминания о последней беременности были еще весьма свежи в ее памяти. Физические страдания ничто по сравнению с тем счастьем, которое ощущаешь, когда дитя впервые толкается внутри. Ладони Сэм легли на живот, а на лице появилась улыбка. Нужно прикинуть, как скоро малыш начнет шевелиться. Так, похоже, существуют две наиболее вероятные даты зачатия. Соответственно у нее либо шесть недель, либо три месяца. М-да. Более точно сможет сказать только врач, потому что самый верный признак – отсутствие месячных – проявлялся далеко не всегда. Сэм точно помнила, что когда она была беременна Грегом, у нее были регулярные циклы в течение четырех первых месяцев. Ее размышления прервал телефонный звонок. Почему-то она решила, что это снова Джек. Ему можно доверять… вот и Монти так думает. Саманта улыбнулась, взяла трубку и сказала: