Невеста плейбоя
Шрифт:
– Да?
– «Джек Толливер нанял меня для того, чтобы я сыграла роль его невесты. Это просто сделка. Все кончится после выборов».
Саманта застыла от ужаса, вслушиваясь в звуки собственного голоса, которые складывались в слова… слова, означавшие конец всего.
– Мне нужно сто тысяч долларов, или я передам эту запись в средства массовой информации.
Саманта не сразу смогла перевести дыхание и заставить онемевшие губы двигаться:
– Митчел?
– Круто, да? Я записал наш милый дружеский разговор, ты поняла?
– Господи,
– А может, пленку лучше отослать тому парню, который тоже мечтает оказаться в сенате? Как его там? Манхеймер! Думаю, он обделается от радости, заполучив такой козырь против Толливера.
Саманта вслушивалась в голос бывшего мужа. Теперь у нее не оставалось сомнений: это неестественное оживление, сбивчивая речь, громкий голос… она все это слышала раньше и могла с уверенностью сказать: Митч опять накачался какой-то дрянью.
– Прошу тебя, Митч, не делай этого, пожалуйста!
– Переведи деньги на мой счет к концу завтрашнего дня, и все будет в порядке.
Саманта села на кровати и с тоской взглянула в сторону ванной комнаты. Тошнота подбиралась к горлу, но Сэм не могла прервать разговор. Сделав над собой невероятное усилие, она попыталась найти аргументы, которые покажутся Митчелу весомыми.
– Ты понимаешь, что деньги, которые ты хочешь отобрать, принадлежат твоим детям? Это их будущее! Ты же говорил, что любишь их!
– Заткнись!
– Я старалась экономить, как могла, и потратилась только один раз – на подарки к Рождеству. Я надеялась использовать полученную сумму для покупки дома. Большая часть суммы, записанной в договоре, переводится на счета детей, из которых будет оплачиваться их обучение. Эти деньги я не смогу изъять, даже если бы захотела.
– Ишь ты! Оказывается, у моих детей есть счета в банке! Это круто.
– Митч, что ты принимал? Это снова кокаин?
– Бери ручку и записывай номер счета.
– Я не сделаю этого.
– Ах вот как! Тогда я опубликую эту запись. Ты потеряешь свою непыльную работенку, а карьера Джека Толливера будет закончена навсегда.
– Митч! Я прошу тебя…
– Нет!
– Послушай же! – Саманта встала и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь прояснить сознание. Как не вовремя эта физическая слабость, она мешает думать, мешает дать отпор этому мерзавцу…
– Все, что у меня есть, – это счет на мое имя. На нем семьдесят пять тысяч долларов.
– Что? Ты совсем дура? – Дальше последовал поток грязных ругательств, которые выражали разочарование Бергена услышанным. – Что ж ты так облажалась? Ведь Толливеры богачи!
– Это все, что у меня есть, – устало повторила Саманта.
– Ладно, черт с тобой.
– Митч, прошу тебя. Ведь это шантаж. Я могу пойти в полицию.
– К тому моменту как они меня найдут – если вообще найдут, – весь штат Индиана успеет выучить запись нашего разговора наизусть. Так что давай, иди в полицию!
Сэм вдруг расхохоталась. Это произошло против ее воли, и смех получался какой-то неестественный. Она с испугом подумала, что Л или была права и у нее просто сносит крышу. Что за дерьмовая штука жизнь! Три года пахать как лошадь, дрожать над каждой копейкой, потом вдруг найти сокровище, получить надежду на счастливую жизнь как свет в конце тоннеля… и раз: в один день она становится объектом шантажа и обнаруживает, что беременна. И все – свет померк.
– Это безумно смешно, – пробормотала она. – Знаешь почему?
– Нет, но ты ведь все равно собираешься мне сообщить.
– Потому что на самом деле я действительно встречаюсь с Джеком. Я наконец нашла мужчину, которого полюбила и которому могу доверять. Он любит меня по-настоящему… так, как мне всегда хотелось, как я и не смела мечтать. Так что слова, записанные на пленке, – неправда. Смешно, да?
Некоторое время Митч молчал, и Сэм слышала только его неровное дыхание.
– Ты сама сказала, что он тебя нанял.
– Так и было. А потом мы полюбили друг друга.
Опять молчание. Сердце Сэм сжалось, когда она услышала:
– Я меняю свои требования. Ты должна не только отправить мне деньги, но и порвать отношения с Джеком Толливером.
– Что?
– Я не хочу, чтобы ему достались мои дети, поняла, сука? Пусть теперь ни один адвокат не сможет вернуть их мне, но и ему они не достанутся!
– Ты не понимаешь, что говоришь, Митч! Ты под кайфом и плохо соображаешь…
– Бери ручку, пока я не передумал и не пошел на телевидение! Бери ручку и пиши номер чертова счета!
Сэм добрела до тумбочки, нашла бумагу и ручку и записала четырнадцать цифр. Потом Берген заставил ее повторить номер, чтобы убедиться, что она не перепутала цифры.
– Так что не забудь – ты пошлешь Толливера к черту. Этот поганец не получит моих детей. Если ты этого не сделаешь, я отдам пленку прессе. И вот еще что – не вздумай дурачить меня, Сэм. Я буду следить за тобой.
Терпение Саманты лопнуло. Наркоман или нет, под кайфом или нет, никто не имеет права быть такой сволочью.
– Да тебе всегда было плевать на детей! – закричала она. – И сейчас плевать! Так что не смей использовать их как предлог для того, чтобы делать гадости и удовлетворять свои комплексы. Ты прожил с ними много лет, а Джек – всего несколько месяцев, но он им больше отец, чем ты!
Берген засмеялся, и Саманте стало страшно. Раньше Митч бывал груб, истеричен, но такого медленного и злого смеха она не слышала. И он никогда не доходил до такой жестокости. Может, это уже героин?
– Порви с ним сейчас, Сэм, – сказал ее бывший муж. – Лучше сразу, чем потом. Неужели ты правда надеялась удержать при себе такого мужчину? Джек Толливер принадлежит к другому кругу, и ему нужна другая женщина. Ты не сможешь его удовлетворить. Из-за тебя я стал голубым, ты отвратила меня от женщин навсегда. Бедный Толливер, с ним случится то же самое.