Невеста по наследству [Отчаянное счастье]
Шрифт:
Настя в душе одобряла все, что делает Фаддей, — как говорит, как смотрит на нее, как находит выход из трудного положения, даже как сидит на лошади или спорит с ней. Но более всего ее взволновал его поцелуй, но разве смела она просить его делать это почаще? Итак, в некоторые моменты она вела себя крайне неприлично, но тем не менее, как ни прислушивалась Настя к своему внутреннему голосу, особых угрызений совести она не испытывала. И если бы ей пришлось молить небо, чтобы оно послало ей любимого человека, достойного ее мечты и тех требований, которые она в душе предъявляла своему будущему мужу, Фаддей Багрянцев был бы великолепным ответом на ее молитву. Солнце припекало все сильнее, но прохладный ветерок не давал ему распалиться
Глава 9
Насте продолжало сниться, что она совсем маленькая и отец ласково тормошит ее, пытается разбудить.
— Девочка моя, — он касался ее щеки губами, а она тянулась ему навстречу, обнимала за шею и счастливо улыбалась. Папа жив, и, значит, все будет хорошо! Она погладила его по шершавой от выступившей щетины щеке и замерла в удивлении: куда исчезла отцовская борода? И сразу все вспомнила и открыла глаза.
— Настя, просыпайтесь! — проговорил тот, которого она продолжала обнимать за шею. Его лицо приблизилось к ней, и Фаддей весело и озорно улыбнулся.
— Я уже полчаса дожидаюсь, когда вы откроете глаза, — он отстранился от нее, протянул руку за спину и поднял над головой саквояж. — Ну что, узнаете пропажу?
Настя быстро села и ошеломленно посмотрела сначала на улыбающегося поэта, потом огляделась вокруг. Тени от стогов и деревьев стали совсем короткими. Значит, скоро полдень, и она проспала никак не меньше четырех-пяти часов. Девушка взяла в руки саквояж, открыла его и с облегчением вздохнула. Слава богу, все на месте, даже сверток с бельем и кое-какими мелочами, без которых женщина не мыслит своего существования.
— Ну, как, ничего не пропало? — спросил Фаддей и убрал с ее щеки выбившийся из прически завиток. — К счастью, нашим гостеприимным хозяевам было не до чужих вещей. Так спешили унести ноги, что даже Мишаню забыли. Мертвого, правда. Задушили бедолагу вожжами, видно, боялись, что он их продаст… — он усмехнулся. — Грех, конечно, злорадствовать, но мне Мишаня больше нравится в таком виде!
— Мне тоже, — улыбнулась Настя и погладила его по руке. — Вы не представляете, как я вам благодарна! Я даже не надеялась, что вы отыщете вещи.
Девушка опять открыла саквояж и вынула кусок кварца размером с кулак. Он засверкал, заискрился на солнце. Она несколько раз повернула его в руке, демонстрируя красоту минерала. Крошечные всполохи на его гранях отразились в ее глазах. Настя счастливо улыбнулась и посмотрела на молодого человека. Глаза их встретились, и девушка смущенно отвела взгляд. А Сергей одновременно с восхищением и тайной грустью продолжал смотреть на милое девичье лицо: раскрасневшиеся то ли ото сна, то ли от солнечных лучей щеки, слегка приоткрытые губы, сияющие глаза — и вновь подумал о том, как он посмел избрать эту девочку орудием мести подлым, ничего для него не значащим людишкам? Никогда еще гнев не застилал ему глаза с такой силой, никогда он не позволял отрицательным эмоциям взять над собой верх, и вдруг такой казус! Но за эти неполные сутки он словно переродился. Сергею было интересно со своей попутчицей, и он научился не так болезненно реагировать на ее зачастую несправедливые замечания в адрес своего бывшего жениха. И тут он поймал себя на мысли, что не желает больше думать о ней как о бывшей невесте и, конечно, не собирается зачислять себя в бывшие женихи. Она его невеста, и он добьется, что Настя полюбит его. И не важно, каким образом ему придется потом выкручиваться из сложившейся ситуации, но он не отдаст ее никому, даже если предстоит пожертвовать не только английским наследством, но и всем своим состоянием.
— Посмотрите, Фаддей! — Настя протянула ему камень. — Здесь отчетливо видны прожилки золота. Папа говорил мне, что месторождение считается богатым, если содержание золота превышает десятую часть унции [4] на один пуд породы. Видите, здесь его, несомненно, больше. То есть на каждый пуд, по моим подсчетам, придется примерно до одной унции золота, но это, конечно, не точно, последнее слово за дядей Равилем. Но я надеюсь, что это не просто крупное месторождение, возможно, оно станет одним из богатейших в Сибири. Раньше папе попадалось в основном россыпное золото, но он всегда верил, что где-то в верховьях Чирвизюля находится крупная золотая жила, и, вполне возможно, не одна.
4
Унция = 29, 860 грамма.
Сергей взял образец из ее рук. Похоже, его невеста готова часами говорить о геологии, но сейчас им предстояло решить, что делать дальше. Граф еще раз внимательно осмотрел кусок кварца, словно прошитый тончайшими золотыми нитями, и вернул его в саквояж. Закрыл его и взял девушку за руку.
— Настя, теперь я понимаю ваше желание как можно скорее добраться до Казани. Вероятно, кому-то известно об открытии вашего отца. Но вы уверены, что эти образцы из месторождения, которое находится в истоках Чирвизюля? А если они были найдены в другом месте?
— Вполне это допускаю, — вздохнула Настя, — поэтому и спешу встретиться с дядей Равилем. Времени у меня мало, ведь если он сумеет расшифровать папины записи, то мне будет нужно за три-четыре месяца подготовить экспедицию, успеть собрать снаряжение, закупить продовольствие, найти надежного проводника и хороших рабочих, не пьяниц и не воришек.
— Возьмите меня в рабочие, — Сергей смотрел на нее серьезно и, Насте показалось, даже с опаской. — Обещаю, что пьянствовать не буду, а шурфы, штольни и что там еще буду рыть исправно и за самое ничтожное жалованье.
— Непременно подумаю над вашим предложением, — Настя улыбнулась. — Если до этого не умру с голода.
— Ну, какой же я олух! — он шлепнул себя по лбу, вскочил на ноги, и только тут Настя заметила легкую коляску, в которую были впряжены обе их лошади.
Вслед за ним она подошла к экипажу. Поэт кивнул на лошадей и пояснил:
— Я тут распорядился нашими боевыми трофеями, пока вы спали. Коляску у местного старосты приобрел по сходной цене. Провизии купил… — он посмотрел на стоящую рядом девушку и достал из экипажа небольшой полотняный мешок и бутыль молока. — Простите меня, недотепу этакого. Вместо того чтобы накормить вас в первую очередь, я тут турусы на колесах развожу…
Вот что значит прожить большую часть жизни одному. Совершенно отучился о ком-либо заботиться.
— На этот раз я вас прощаю, — Настя весело прищурилась. — Честно говоря, вы отлично справляетесь с обузой, которую взвалили на свои плечи. Я должна признать, что у вас неплохо получается и с защитой, и с опекой. Порой мне кажется, что вы несколько перебарщиваете с этим. Но, как ни странно, мне это приятно.
— А мне приятно вдвойне, — пробормотал Ратманов и почему-то отвернулся. Он бесцельно переложил мешок из одной руки в другую, потом разворошил сено на дне коляски и достал большую дыню.