Невеста по ошибке
Шрифт:
Она понятия не имела, верил ли император ее словам, да ее это и не интересовало. Не для него она заливалась соловьем, а для дражайшего супруга. Тот сидел молча, лица его Ира не видела, а потому не могла понять, достигли ли ее уколы цели.
– Вы обрисовали прямо-таки рыцаря без страха и упрек, – когда она наконец-то выдохлась, задумчиво отметил император. – Вот что значит слова влюбленной женщины.
Ира подняла глаза от столешницы. Муж алел щеками. Его родители усиленно пили вино из бокалов. Император смотрел на Иру, как на какую-то диковинку.
– Лерна Луиза, в вашем роду случайно
– Прошу прощения, ваше величество? – недоуменно вскинула брови Ира.
– Ваша речь невероятно образна, – пояснил император. – Представители других рас обычно выражаются проще.
«Другими словами: уж не завиралась бы ты, женщина», – перевела для себя Ира.
– Нет, ваше величество, – она качнула головой, – драконов в моем роду точно не было.
«Какие там драконы, – добавила она про себя, – тут оборотней первый раз в жизни увидела – уже сказка. Учить надо женщин своих. Тогда и у них речь станет образной. А то придумали свои «3 К» [4] , а потом на драконов оглядываются».
4
Kinder, K"uche, Kirche, (киндер, кюхе, кирхе; с нем. – «дети, кухня, церковь»), или 3 K, – немецкое устойчивое выражение, описывающее основные представления о социальной роли женщины в германской консервативной системе ценностей.
– Когда вы порадуете нас наследником? – император, удовлетворив свое любопытство по одному вопросу, перешел к другому.
«Как только этот кошак справку принесет», – весело фыркнула про себя Ира. Вслух же ответила, снова затрепетав ресницами, как настоящая кокетка:
– Я надеюсь на бурную первую ночь, ваше величество. А там все в руках богов.
На этот раз закашлялись не только свекор со свекровью, но и муженек. Высказать Ире он сейчас ничего не мог, попытаться разделать ее тушку взглядом – тоже. Так что Ира не боялась высказываться.
Глава 13
Бурная ночь?! С этой стервой?! После ее заявления о справке?! Да никогда! Ночь только в одном случае будет бурной: он станет с наслаждением убивать эту дуру!
Дядя изучающе посмотрел на с трудом сдерживавшего негодование Генриха, но промолчал, вернулся к разговору с «Луизой».
– Где ваша молодая семья теперь собирается жить, лерна Луиза?
– Конечно же, у мужа! – в очередной раз восторженно закатила глаза жена. – Здесь вышколенные слуги, удобные помещения. Да и вообще, много, много простора!
И опять этот тон восторженной идиотки. Генрих почувствовал, что у него уже скулы сводит от наигранности и пафоса, которыми сыплет наглая супруга.
– Приглашаю вас вместе с мужем на традиционный зимний бал. Надеюсь, вы не откажете, – улыбнулся дядя.
Генрих насторожился: даже его, любимого племянника, дядя обычно на бал не приглашал. Вопреки названию, это было не столько место для развлечений, сколько возможность наладить деловые контакты и показать себя перед высшей аристократией страны.
Для чего дяде понадобилось представлять ко двору таким нетрадиционным способом малозначимую аристократку, Генрих не знал. И ему это не нравилось.
– Конечно же, мы с удовольствием появимся на балу, правда, милый? – и глазками хлоп, хлоп.
Мать снова закашлялась, закрыв рот салфеткой, отец в очередной раз прикрыл улыбку пузатым бокалом с вином.
– Конечно, дорогая, – выдавил из себя Генрих, надеясь, что голос его не подводит, и никто вокруг не услышит фальши.
До конца обеда Генрих сидел как на иголках. Когда, наконец, дядя откланялся, уйдя порталом, и появилась возможность молодым выйти из-за стола, Генрих с грохотом отодвинул стул и опрометью бросился вон из обеденного зала. Прочь! Прочь отсюда! Куда угодно! Хоть к шлюхам в бордель! Ему определенно необходимо было успокоить расшалившиеся нервы! Иначе завтра состоятся похороны одной дуры!
Опомнился Генрих на конюшне, в стойле, лихорадочно седлавшим вороного коня. Что ж, конь так конь. Поскачет по полям и лугам. Может, развеется и хоть немного в себя придет после этого ужасного обеда!
Ира проводила мужа внимательным долгим взглядом, повернулась к свекрам:
– Он всегда такой бешеный?
«Или у него аллергия на меня?», – добавила она про себя.
Свекровь хмыкнула:
– Генрих с детства был несдержанным мальчиком.
«А теперь это только усугубилось», – проворчала мысленно Ира.
– Пойдем, милая, – свекровь изящно поднялась из-за стола, – пообщаемся. Думаю, у тебя множество вопросов.
О да. Вопросов у Иры было очень много. И начала она с главного:
– Зачем я здесь? Я ведь не первая, кто так «попадает», да? Вот их роль какая была?
– Не знаю, – покачала головой свекровь, едва они вдвоем устроились в удобных мягких креслах с широкими подлокотниками в одной из гостиных. – И никто, кроме богов, тебе ничего не расскажет. А боги… Они не общаются со смертными. Ты права, ты не первая, но существа из других миров здесь появляются очень редко. Но они бывают. Зачем они здесь, опять же, известно только богам.
Прекрасно. Просто превосходно. Поди этих богов допроси.
– И дороги назад нет?
– Я не слышала о подобных возвращениях.
В принципе, Ира начала уже смиряться с необходимостью провести всю жизнь в чуждом ей мире. Но отношение этих самых непонятных богов к подвластным им существам ее неимоверно раздражало. Молча перенесли, молча обживаться заставили. Ни слова, ни полслова. Хоть бы инструкцию какую выдали: «Как изменить мир силами одной попаданки и не получить при этом по шее». Ира вспомнила прочитанную уйму книг с подобным сюжетом, скрыла саркастическую ухмылку и вновь вернулась к разговору со свекровью.
– Насколько опасно быть попаданкой в этом мире?
Свекровь ответила ей недоуменным взглядом.
– В моем мире этот сюжет часто обыгрывается в книгах: кто-то попадает в другой мир, там с ним может произойти что угодно. Есть миры, доброжелательные к попаданцам, есть те, в которых их убивают.
– Глупости какие, – решительно качнула головой свекровь. – Тут тебя точно не убьют. Если, конечно, Генриха в очередной раз не доведешь.
Ира фыркнула: ну, с Генрихом они точно разберутся. Тут еще кто кого убьет.