Невеста принца
Шрифт:
По крайней мере, такое немыслимо для большинствалюдей, думала, храбрясь, Анни. Правда, принц Бавии не похож на большинство.
О политической жизни в маленькой Бавии подружка принцессы не знала почти ничего, однако ей было известно, что крестьяне боялись Рафаэля и считали его жестоким точно так же, как они боялись и считали жестоким его отца и отца его отца.
Анни беспокойно крутилась с боку на бок, но лицо Рафаэля преследовало ее наяву и вторгалось в ее сны до самого утра.
Утром
Гнев Рафаэля немного утих, и, хотя он не желал в этом признаться даже самому себе, озорная мисс Треваррен произвела на него впечатление.
Принц улыбнулся, пряча губы за куском хлеба и радуясь, что в столовой пока еще никого нет. По крайней мере, несколько минут он сможет один любоваться этой немыслимой девицей. Рафаэль сам удивился своим мыслям.
Рафаэль хорошо себя знал и знал, что дай он Анни такую возможность, и она сможет вертеть им, как захочет, и делать из него дурака.
Улыбки как не бывало. После смерти Джорджианы он долго не мог прийти в себя и вот неожиданно почувствовал внутри словно весеннее половодье чувств, от которых больно закололо сердце. Рафаэль откусил ставший вдруг безвкусным хлеб, прожевал его и проглотил. К тому времени, когда Анни, наполнив тарелку, повернулась к нему, он вновь обрел безразлично-королевский вид.
Она помедлила, словно не решаясь наступить на ковер, но потом взяла себя в руки и твердо зашагала с тарелкой к столу.
Рафаэль поднялся, правда, больше по привычке, чем из особого расположения к девушке, и простоял все время, пока она церемонно не уселась по левую руку от него.
— Доброе утро, — проговорила она, не глядя на него.
Она распрямила плечи и высоко подняла подбородок.
Господи, да она храбрая малышка. Великолепно. Как она вся светится. Рафаэль превыше всего ставил храбрость, разве что честь у него всегда была на первом месте, и только следом за ними шла красота.
— Доброе утро, — усаживаясь, ответил он.
Анни откусила немножко бекона и довольно долго вилкой возила яичницу по тарелке, пока с видимым усилием не заставила себя поглядеть прямо в глаза Рафаэлю.
— Вы хотите отослать меня? — спросила она. — В наказание за вчерашнее.
По правде говоря, Рафаэль уже забыл о своей клятве. Вчерашний бренди сослужил добрую службу. Он неплохо спал, и руки, хотя еще ныли немножко, но, в общем-то почти не мешали. Главным образом его мучила постыдная тянущая боль совсем в другом месте.
Рафаэль откинулся на спинку кресла и нахмурил брови, не зная, что ей сказать. Может быть, объявить, что инцидент исчерпан и все забыто? Однако что-то мешало ему так легко ее отпустить. Ему очень нравилось наблюдать за ней, а ведь в жизни у него осталось не так много удовольствий…
— Да, —
Говоря так, Рафаэль сам себя не понимал. Теперь до самого обеда эта девочка будет крутиться у него под ногами… И никуда от нее не денешься.
Ничего, дела подождут, иронизировал над собой Рафаэль. Его отец и все Сент-Джеймсы, которые правили до него, довели страну до такого состояния, что теперь уже ничего нельзя спасти, нет никакой надежды на взаимопонимание, хотя Рафаэль все еще не уставал добиваться его после своего возвращения из Англии. Он знал, что его усилия не принесут пользы, но не мог от них отказаться.
У Анни порозовели щеки, и в синих глазах зажегся огонь. Был это огонь мятежный или триумфальный, Рафаэль не понял. Впрочем, он и не старался понять.
— Это будет ужасно скучно для нас обоих, — едва заметно пожав плечами и вздохнув, заметила Анни.
Стараясь защититься от Рафаэля, она избегала его взгляда.
А Рафаэль надеялся, что его игра не очень бросается ей в глаза, ибо ему вовсе не хотелось задевать ее гордость.
— Мои гости редко лазают по осыпающимся парапетам, желая полюбоваться окрестностями. — Заметив, что она ерзает на стуле, он продолжал все так же ласково: — Если бы вчера тут был ваш отец, наверное, вы бы так легко не отделались.
Анни резко отвернулась, и Рафаэль едва не расхохотался, но все-таки сдержал себя.
Когда же она посмотрела на него своими горящими синим огнем глазами и уже хотела сказать что-то малоприятное, в залу вошел Люсиан, младший брат Рафаэля.
Люсиан был похож на своего единокровного брата, как немного уменьшенная и более утонченная копия. Ловкий и хитрый, он отлично фехтовал, но кроме этого у братьев, собственно, больше не было ничего общего. Они и знали-то друг друга едва не понаслышке, так как росли в разных концах Англии и не встречались прежде. Рафаэль, в сущности, не замечал брата, хотя время от времени или ему, или Эдмунду Барретту приходилось выручать его из беды.
Несмотря на жизнь вдалеке от дома, которая должна была бы повлиять на него, юный Сент-Джеймс вырос таким же избалованным, как Федра, не покидавшая родительского гнезда и кучу нянюшек, бонн и гувернанток, пока не настало время ехать в школу.
В то утро, когда Люсиан наполнил тарелку и подошел к столу, глаза у него хищно блестели, по крайней мере, так показалось Рафаэлю, которому это совсем не понравилось. Но вместе с тем он и не удивился тому, что юный олух кокетливо улыбается Анни. Не подавая вида, он решил серьезно поговорить с братом и даже пригрозить ему, если потребуется, потому что девушке было безопаснее находиться на южной башне, чем в пределах досягаемости очаровательного Люсиана.