Невеста призрака
Шрифт:
Она умолкла. Ее голубые глаза были полны слез, когда она со страстью повернулась к чужестранцу. Он уклонился от взгляда, а по его изящному лицу пробежала презрительная усмешка самой темной, самой смертельной злобы. Через мгновение это выражение исчезло. В неподвижных, остекленевших глазах опять появился неземной холод, он повернулся к своей спутнице.
— Час заката, — воскликнул он. — Нежный, прекрасный час, когда сердца влюбленных счастливы, а природа улыбается их чувствам. Но мне она больше не улыбнется… когда наступит завтра, я буду далеко, очень далеко от дома моей возлюбленной, от мест, куда мое сердце положено, как в гробницу. Но должен ли я оставить тебя, прелестнейший цветок, чтобы стать забавой урагана, добычей горного обвала?
— Нет, мы не расстанемся, — ответила пылкая девушка. — Куда пойдешь
— Поклянись, поклянись же, — вскричал чужестранец, грубо схватив ее за рукав. — Поклянись страшной клятвой, которую я произнесу.
Затем он поставил ее на колени и, грозя правой рукой небеса, откинул назад свои вороные пряди и стал призывать страшные кары с отвратительной улыбкой воплощенного демона.
— Да явятся тебе проклятья оскорбленного Бога, — воскликнул он, пристанут к тебе навсегда… в бурю и штиль, днем и ночью, в болезни и печали, в жизни и смерти, если нарушишь ты данный здесь обет быть моей. Да завоют у тебя в ушах жутким демоническим хором темные духи осужденных… да замучит твою грудь неугасимым огнем ада отчаяние! Да будет твоя душа, как гниющий лепрозорий, где Призрак былой радости сидит, как в могиле, где стоглавый червь не умирает… где огонь не гаснет. Да властвует над тобой дух зла и да воскликнет он, когда пройдешь мимо: «СЕ ПОКИНУТАЯ БОГОМ И ЛЮДЬМИ!» Да явятся тебе ночью страшные привидения, да падут любимые друзья в могилу, проклиная тебя последним вздохом. Да будет все самое ужасное в человеческой природе, более жуткое, чем может описать язык или вымолвить уста, да будет сие твоей вечной долей, если нарушишь ты данную клятву.
Он умолк… Едва понимая, что делает, испуганная девушка приняла ужасную клятву и пообещала вечно быть верной тому, кто стал ее господином.
— Духи проклятых, благодарю вас за помощь! — вскричал чужестранец. Я добился своей прекрасной невесты. Она моя… моя навеки… Да, мои и тело, и душа, в жизни мои и в смерти мои. Зачем плакать, моя дорогая, рока не прошел медовый месяц? Что ж, у тебя в самом деле есть причина для слез. Но когда мы встретимся снова, мы встретимся, чтобы подписать брачный договор.
Затем он запечатлел на щеке юной невесты холодный поцелуй и, смягчив ужасное выражение лица, попросил ее встретиться с ним завтра в восемь часов вечера в часовне Гернсвольфского замка. Она обернулась к нему с пылающим взором, словно моля о защите от него самого, но чужестранец уже исчез.
Когда Клотильда вошла в замок, все заметили, что она погружена в глубочайшую меланхолию. Родные тщетно пытались установить причину ее тревоги. Но страшная клятва полностью лишила ее сил, и она боялась выдать себя даже голосом или малейшим изменением в выражении лица. Когда вечер подошел к концу, семья удалилась в свои спальни. Но Клотильда, не будучи в силах заснуть, попросила оставить ее одну в библиотеке, примыкающей к ее покоям.
Была глухая полночь. Все в доме давным-давно удалились почивать, и только раздавался тоскливый вой сторожевой собаки, лающей на ущербную луну. Клотильда оставалась в библиотеке в состоянии глубокой задумчивости. Лампа, горевшая на столе, за которым она сидела, потухла, и дальний угол комнаты был уже почти невидим. Часы замка пробили двенадцать, и звук мрачно отозвался эхом в торжественной тишине ночи. Внезапно у дубовой двери в торце библиотеки мягко повернулась ручка, и бескровный призрак, облаченный в могильное одеяние, медленно вошел внутрь. Ни один звук не извещал о его приближении, он бесшумными шагами двигался к столу, за которым сидела девушка. Клотильда ничего не замечала до тех пор, пока не почувствовала, как ее схватила мертвенно-холодная рука, и не услышала голос, шепчущий ей в ухо: «Клотильда». Рядом с ней стоял темный призрак. Взгляд Клотильды был прикован, словно по волшебству, к призраку, который медленно снял скрывавшие его одежды, и стали видны пустые глазницы и скелет ее отца. Казалось, он посмотрел на нее с сожалением и раскаянием, а затем воскликнул:
— Клотильда, платья и слуги готовы, церковный колокол уже пробил, а священник стоит у алтаря. Но где же невеста? Для нее есть место в могиле, и завтра она будет со мной.
— Завтра? — пробормотала обезумевшая девушка. — Его ознаменуют духи ада, и завтра узы будут сняты.
Образ стал медленно удаляться
Настало утро… затем вечер. И когда часы в зале пробили восемь, Клотильда уже шла к часовне. Вечер был темным и угрюмым, плотные слои сумрачных облаков неслись по небесной тверди, а рев зимнего ветра ужасным эхом отражался от леса. Она достигла назначенного места. Внутри находился кто-то ожидавший ее… Он приблизился… и стали видны черты чужестранца.
— Ну хорошо, моя невестушка! — воскликнул он с усмешкой. — Хорошо же отплачу я за твою любовь! Иди за мной.
Они молча прошли вдвоем по петляющим проходам часовни, пока не достигли примыкающего к ней кладбища. Здесь они на мгновение остановились, и чужестранец мягко произнес:
— Еще один час, и борьба завершится. Но, однако, это сердце воплощенной злобы может чувствовать, когда придают такую молодость, такую чистоту духа могиле. Но так должно быть… так должно быть, — продолжил он, в то время как воспоминания о былой любви промелькнули у нее в памяти. Ибо этого захотел демон, которому я повинуюсь. Бедная девочка, я действительно веду тебя на наше венчание. Но священником будет смерть, твоими родителями — рассыпавшиеся скелеты, гниющие вокруг, а освидетельствуют союз ленивые черви, что пируют на хрупких костях мертвецов. Пойдем, моя невестушка, священнику не терпится увидеть жертву.
Пока они шли, тусклый голубой огонек стал быстро двигаться перед ними и осветил на краю кладбища ворота склепа. Он был открыт, и они молча вошли внутрь. Голодный ветер носился по печальному обиталищу мертвых. С обеих сторон были навалены обломки развалившихся гробов, постепенно оседавшие на влажную землю. — При каждом шаге они наступали на мертвое тело, и побелевшие кости хрустели у них под ногами. Посередине склепа возвышалась груда незахороненных скелетов, на которой восседала ужасная, даже для мрачнейшего воображения, фигура. Когда они приблизились к ней, обширный склеп огласился адским смехом, и каждый рассыпавшийся труп, казалось, ожил. Чужестранец остановился, а когда он схватил свою жертву за руку, из его сердца вырвался один вздох… в глазах блеснула лишь одна слеза. Но это длилось лишь миг. Жуткая фигура нахмурилась, видя его нерешительность, и махнула изможденной рукой.
Чужестранец начал действо. Он описал в воздухе некие таинственные круги, произнес магические слова и замолчал, будто охваченный ужасом. Внезапно он возвысил голос и неистово воскликнул:
— Супруга Духа тьмы, у тебя есть несколько мгновений, чтобы узнать, кому предаешь себя. Я есть неумирающий дух того несчастного, который проклял своего Спасителя на кресте. Он взглянул на меня в последний час своего бытия, и этот взгляд еще не пришел, ибо я проклят на всей земле. Я навечно приговорен к аду! И должен угождать вкусу своего хозяина до тех пор, пока мир не свернется, как свиток, а небеса и земля не прейдут. Я есмь тот, о ком ты, возможно, читала и о чьих подвигах ты, возможно, слышала. Мой хозяин осудил меня на совращение миллиона душ, и лишь тогда мое наказание завершится, и я смогу познать отдых в могиле. Ты есть тысячная душа, которую я погубил. Я увидел тебя в твой час чистоты и сразу отметил тебя. Твоего отца я убил за его опрометчивость и позволил предупредить тебя о твоем уделе. Но я не обманулся в твоей наивности. Ха! Чары действуют великолепно, и вскоре ты увидишь, моя милая, с кем связала свою бессмертную душу, ибо пока в природе сменяют друг друга времена года… пока сверкает молния и гремит гром, твое наказание будет вечным. Посмотри вниз, и увидишь, на что ты обречена!
Она посмотрела туда: пол раскололся по тысяче различных линий, земля разверзлась, и послышался рев могучих вод. Океан расплавленного огня пылал в пропасти под ней и вместе с криками проклятых и победными кличами демонов являл собой вид более ужасный, чем можно себе вообразить. Десять миллионов душ корчились в горящем пламени, а когда кипящие валы бросали их на несокрушимые черные скалы, они от отчаяния разражались богохульствами. И эхо громом проносилось над волнами. Чужестранец бросился к своей жертве. Какой-то миг он держал ее над пылающей бездной, потом с любовью взглянул ей в лицо и заплакал, как ребенок. Но это была лишь мгновенная слабость. Он вновь сжал ее в своих объятиях, а затем в ярости оттолкнул от себя. А когда ее последний прощальный взгляд коснулся его лица, он громко возопил: