Невеста проклятого волка
Шрифт:
— Ничего, я ведь напишу лишь то, что вы скажете.
Получив бумагу и мягкий остро заточенный карандаш — хорошо, что не перо с чернильницей! — Катя устроилась на пеньке возле решетки и четким почерком написала под диктовку послание любящей матери, которая советовала сыну, как тратить деньги, что есть по на ужин, не выходить ночью в город и не покупать больше двух рубашек, потому что остальные она сошьет и пришлёт ему в следующий раз. Она еле сдерживала улыбку, потому что по своему опыту знала, как студенты относятся к разумным советам родственников. А карандаш был интересный — круглая палочка с маслянистым, не графитным грифелем, писать им было приятно. В МАнше она таких не видела.
— Вы красиво и быстро пишете, — оценила хозяйка, смущенная и ещё больше озадаченная. — Лучше Канефа. Тоже где-то учились?
— В университете, — ответила Катя честно. — Это то же самое, что и академия. Если ещё понадобится написать, приходите.
Вот-вот. Город, почта, а там и…
Рыжий кот подошёл, толстый, вальяжный — не тот, что играл тут в мяч. Этот был крупнее раза в два. Пожалуй, и не толстый, просто очень пушистый, и шерсть торчала в разные стороны.
— Бродяга вернулся, — обрадовалась хозяйка и погладила кота. — Идем, накормлю. Он летом тут неподалёку живёт, а зимой, в морозы, забирается к нам в кухню, хитрец! Вы ведь не любите кошек, да?
Вместо ответа Катя присела на корточки и протянула руку сквозь решетку. Дальнейшую инициативу проявлять не стала — ещё цапнет, мало ли. Кот сам основательно потёрся об её руку, потом дал себя погладить и почесать за ушами. Милаха! И посмотрел на Катю, внимательно так. Заслышав чьи-то шаги, кот встрепенулся и стремглав умчался в кусты возле забора.
Потом хозяйка принесла Кате книгу, старую, в кожаном переплете.
— Вам тут скучно, хочется почитать? Сын оставил, когда приезжал, — и смущенно отвернулась.
Катя уже задремала, но вдруг проснулась, села на лежанке. Ночь казалась удивительно тихой. Со своей лежанки сверкала глазами Кайя — тоже не спала.
— Ты чуешь? — спросила она.
— Что? — шепнула Катя.
— Тут волки. Много волков. Со всех сторон. Дикие братья.
Нет, такого Катя чуять не могла. Но всё вокруг словно звенело от напряжения. И сердце бешено забилось. Словно отвечая её сердцу, тревожно, громко залаяла собака.
Собака подняла всех. Со двора теперь доносились шаги, голоса. Катя не выдержала — соскочила с лежанки и приоткрыла дверь в загон, выглянула. Кайя тут же подобралась к ней.
По двору кто-то бегал, ругался. Собака надрывалась.
— Это за нами, — тихо сказала Кайя. — Вот увидите, это за нами. Как же нам повезло! Я больше никогда не буду злиться, обижаться, никогда никого не обижу и не попрекну, ты слышишь, Великая Мать? Обещаю. Потому что я попалась кури и спаслась. Так не бывает, но с нами — случилось! Я теперь всегда буду счастливой!
— Тихо ты, — испугалась Катя, — мы ещё не спаслись. Мы всё ещё взаперти!
Суеверие родного мира — нельзя радоваться заранее, сглазишь! Действительно, нечему пока радоваться!
— Это нам повезло оказаться в одной клетке с княгиней Веллекалена, — подала голос Виора, — ясно же, что Данир Саверин снесёт ради неё половину лесов Куррата. Я надеялась. Я хорошо помню Данира Саверина…
— Ещё одна глупость. Замолчите уже, — Катя рассердилась, — и я не княгиня Веллекалена.
Девушки разволновались и с удовольствием несли чушь.
— Кури говорили правильно, — не унималась Виора, — если твой муж бросил вызов, то он, считай, князь. Он лучший волк. Против него никто не устоит.
Совсем рядом, за воротами, завыл волк, другие тут же подхватили — действительно, они были со всех сторон. Собака заскулила и замолчала. Крики. Ругань. И… грохот… Кажется, это вышибли ворота.
Все смешалось… Волки, люди…
Горячие ладони легли на её плечи.
— Вот и попалась, моя…
— Данир…
Он пришёл. Её муж пришел за ней сюда.
— Данир. Данир…
В потемках она его практически не видела. Видела, что лохматый, взъерошенный. Больше ощущала. Его ни с кем не перепутаешь! Его запах, чуть пряный, мускусный — еле уловимый и только его. Её мужчина. Её любимый.
— Всё. Это закончилось, моя. Теперь всё хорошо.
Они какое-то время стояли, переплетясь в объятиях, и не шевелились, словно прорастали чувствами друг в друга. Все становилось правильным. И теперь действительно верилось, что всё хорошо — по крайней мере, сейчас, вот в этот небольшой промежуток времени.
Спохватившись, он стал целовать её — в лоб, щёки, глаза, прошёлся языком по шее, нашёл, наконец, губами её губы. Он больше не думал о том, что происходит вокруг.
Не нужно было думать. Как он и сказал — всё закончилось. Было тихо. К ним никто не приближался, не мешал.
— Пойдем, — он нехотя отстранился, потянул её за собой.
Она вцепилась руками в его рубашку.
— Подожди, Данир. Нам нужно поговорить.
— Поговорим, конечно, — он вдруг засмеялся, — женщина, мы вечность не виделись, а тебе так хочется разговаривать!
— Мы ДОЛЖНЫ поговорить, Данир!
— Конечно. Покажемся людям, и я весь твой. И поговорить, и всё, что захочешь.
— Мы уйдем отсюда сейчас, да? Куда?
— К порталу, моя. Только не сейчас, — он огляделся, на мгновенье его глаза блеснули зеленью. — До портала несколько часов. Хорошая усадьба. Можно отдохнуть до рассвета. А тогда я должен буду обернуться, и это на целый день. Так что время до рассвета оставим нам с тобой.
— А кури?
— Их взяли под стражу. Они ответят по законам Куррата. Здесь они также считаются бандитами, и ничего хорошего их не ждет. Хотя мой суд был бы быстрее и без снисхождений.
— Дани-ир… — Катя вздохнула.
— Ты хочешь сказать мне, что надо их всех пожалеть, наградить и отпустить? — Данир прищурился, — моя великодушная айя.
— Нет, этого я не буду говорить. Послушай, тут была женщина, хозяйка. Она хорошо к нам относилась. Пусть отпустят её, пожалуйста?
Данир глянул, кивнул.