Невеста с изьяном
Шрифт:
– Доля такая, женская. И батюшку понять можно, для тебя же, как лучше старается.
– Не лучше ли одной век вековать, чем за дурня идти? – не удержалась девушка. – Это не ему жена нужна, а его матери еще одна дармовая работница!
– Порассуждай мне еще! – рассердилась мать, – Сама сперва хоть одного дитенка выноси да воспитай, а потом уж суди о других. Радовалась бы, что хоть в такую семью берут, иной уже и не представится. Все, хватит тут ворошиться, ступай двор подмети, да воды свежей из колодца достань. Мне
Стряхнув с подола случайно приставшую пыль, Эвелиса вышла на двор. Тот уже был чисто выметен, видимо Олея спозаранку постаралась. Самой младшей сестры поблизости не наблюдалось, быть может, она сейчас договаривается со своим нареченным, чтобы тот отвез ее, Эвелису, до города?
Ободрившись, девушка подхватила ведра, и направилась к колодезному журавлю. Ей хотелось сделать как можно больше, чтобы незаконченные дела не легли на плечи сестры. К тому же, работа позволяла отвлечься, и не думать о том, что будет дальше.
ГЛАВА 4. Сборы
День за хлопотами пролетел быстро, а младшая сестрица все не возвращалась. Эвелиса окончила полоскать крынки, и перевернув их вверх доньями, надела на дворовый частокол для просушки. Вот вроде и со всеми делами управилась. Она вытерла пот с висков уголками платка, и облокотилась на край изгороди.
Двор, в заходящих лучах солнца казался по особенному уютным. Сколько в него было вложено труда и заботы. А теперь придется со всем этим расстаться. Грустно, но, как говорят в народе – «Сын, рукавица, а дочь – птица». Вырастет, да упорхнет из рук.
Вот и ей пора. Только не полноправной хозяйкой в новый свой двор, а на вольное житье среди чужих людей. Девушка пропустила сквозь пальцы конец косы.
А вдруг не сладится? Вдруг Олея передумает и забоится, или же Януш решит не вмешиваться в чужие дела? Эвелиса встряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Ежели что, сама уйдет. Скажется, что за ягодами, соберет котомку с хлебом, а там лесами, чужими деревнями куда-нибудь да выйдет. Главное подальше от немилого жениха и его сродственников.
Стукнула дверь избы.
– Эвелиса! – раздался громкий голос матери, – Чего-й прохлаждаешься? Со двором управилась, так в избу воротайся. Ужель батюшка скоро вернется, а на стол еще не накрыто!
Спохватившись, девушка откинула косу за спину, и поспешила к крыльцу.
***
Ужинали молча. Отец щедро зачерпывал дымящуюся кашу, и не дожидаясь, пока та остынет, тут же отправлял ложку в рот. Мать подкладывала ему под руку кусок ароматного хлеба, и только после этого сама принималась за еду.
Олея держалась как ни в чем ни бывало, разве что румянец на щеках проступал ярче обычного. Сладилось ли? Но при родителях не спросишь, остается только ждать. Все же, не удержавшись, Эвелиса осторожно подняла глаза от своей тарелки, и вопросительно посмотрела на сестру. Та медленно опустила ресницы, и едва заметно кивнула. Их переглядки не укрылись от главы семейства.
В иной раз Далибор не пожалел бы и резкого слова, но сегодня, размягченный удачным днем, лишь покачал головой.
– Ну запоглядывались друг на друга, сороки. Не терпится своими девичьими секретами обменяться, аль затеваете чего?
Обе девушки вздрогнули, и опустили взгляды в чашки. Однако негоже оставлять отцовский вопрос без ответа. Первой нашлась Олея.
– Ничего не затеваем, батюшка. – к ней, как к отцовской любимице, отношение всегда было более снисходительное, – Тут девчата сказывали, что за старой гарью брусники поспело, видимо-невидимо. Вот думаю, сходить бы надо, набрать, пока самую крупную ягоду не выбрали.
– Не сейчас ли ты бежать за ней надумала?
Девушка прыснула в рукав, но уже через миг, постаралась придать лицу серьезное выражение.
– Поздно вечор то идти, завтра бы, по первой росе.
– Что ж. Брусника дело хорошее, – степенно кивнул Далибор, – Сходи дочка.
Он снова принялся за кашу, но Олея, бросив быстрый взгляд на старшую сестру, продолжила:
– Может и Эвелису со мной отпустите, уж вместе, мы вдвое больше бы ягоды набрали.
Повисло тяжелое молчание. Отложив ложку, мужчина задумчиво постучал пальцами по столу.
– Негоже девке ее возраста, по ягодным полям скакать. Пусть лучше приданное перебирает, да к свадьбе готовится.
Эвелиса опустила голову. И чего сестрица добивается? Известно же, ходить по ягоды – занятие для юных девушек, да для детей малых. А для отца заведенный порядок вещей превыше всего. Разве что… В голове мелькнула догадка.
– Позволь, батюшка пойти. Вдвоем мы и вправду быстрее управимся. В этот год много ягод надобно будет, на один только кисель к свадебному столу лукошка два бы припасти.
– А то и верно, Далибор, – заглянула в глаза мужчины жена, – Спозарань сходят, никто и не углядит их особо. Да и углядит, беда невелика. Для свадебного угощения невесте не зазорно и самой потрудиться, пусть видят – хорошую хозяйку берут.
Отец обвел глазами семейство, и снова взял в руки ложку. Вид у него теперь был более миролюбивый.
– Сладу с вами бабами нет. Хорошо, пусть идет, раз ей так неймется. А Олеюшка тогда для дома ягоды наберет, не одних же нам дармоедов кормить, надобно и себе припасти немного.
Эвелисе показалось, что младшая сестра с облегчением выдохнула, однако смотреть друг на друга девушки теперь избегали. Далибор легко мог осерчать и передумать, так что лучше сидеть тихо-смирно, а все остальное можно и у себя на девичей половине обсудить.