Невеста-самозванка
Шрифт:
— Мне пора. Много бумажной работы.
— Спасибо, что составил мне компанию за ужином, — тихо произнесла Харриет.
— Харриет… — начал он, но тут же оборвал себя: — Нет, не стоит. Нет смысла в такой поздний час затевать разговор, который непременно закончится спором. Спокойной ночи, Харриет. Отдыхай.
— Спокойной ночи. — Она подошла к окну, где подмигивали с черного бархата небес удивительно крупные, сверкающие звезды. — Как здесь хорошо! Жаль, что Нонна больна, но все равно я очень рада, что приехала!
— А я не рад, — сумрачно
— Но ты сам попросил меня…
— Да, не рад, — с неожиданной силой произнес он, — потому что не знаю, как переживу твой отъезд!
В эту ночь Харриет долго не могла заснуть. «Нас обоих влечет друг к другу, — думала она. — Пусть Лео не любит меня, но его снедает страсть. Зачем же я мучаю себя и его? Жизнь слишком коротка, чтобы из-за глупой гордости отказывать себе и другим в счастье!»
На следующее утро после завтрака Харриет и Нонна, как и собирались, принялись разбирать старые фотографии. Страница за страницей развертывалась перед Харриет история Виттории Фортинари: юная красавица в нарядах по моде тридцатых годов; она же — в подвенечном платье под руку с импозантным красавцем женихом; с маленькими детьми — Роберто, отцом Лео, и Анной, матерью Розы. Были здесь и более поздние фотографии: Харриет от души смеялась, глядя на фотографии маленького Лео и Лео-подростка. Оказывается, уже в те далекие времена вид у него было невыносимо гордый и надменный! А вот Лео постарше, а рядом — совсем молоденькая Роза, что смотрит на него с нескрываемым обожанием…
— А это Луиза Браччо? — спросила Харриет, увидев на снимке рядом с Лео молодую женщину поразительной красоты.
— Да. В то время она была хороша, но с возрастом очень подурнела. Ей не так повезло, как Софии, — у нее нет богатого мужа, чьи деньги помогают бороться с возрастом! — улыбнулась Нонна.
Харриет невольно расхохоталась.
— А вот здесь я еще не замужем, — вздохнула Виттория, указывая на снимок, изображающий двух девушек на венецианском карнавале — обе в длинных плащах и причудливых масках. — Это моя кузина, скоро мы потеряли с ней связь.
— Что же с ней случилось?
— Убежала из дому и вскоре умерла. Ладно, не будем о грустном.
И синьора перевела разговор на другое, однако скоро заметила, что Харриет слушает ее рассеянно.
— Что такое, милая?
— Как звали вашу кузину?
— Кьяра. Я любила ее, как сестру, но… дорогая, что с тобой?
— Извините… я сейчас вернусь. — С этими словами Харриет вскочила и стремглав бросилась в свою комнату. — Это она? — спросила девушка, показывая Нонне принесенную с собой фотографию.
Синьора в изумлении уставилась на снимок.
— Господи! Конечно, это Кьяра! Харриет, откуда у тебя ее фотография?
Только сейчас Харриет сообразила, что ее собеседнице вредно всякое волнение.
— Ради бога, не волнуйтесь, — залепетала она, — если вам станет хуже, я никогда себе не прощу…
— Успокойся, дитя мое. Единственное, что мне грозит, — смерть
Харриет повиновалась и рассказала синьоре все, что знала о судьбе Кьяры Руссо. Во время рассказа на глазах у Нонны не раз выступали слезы, но, когда история была закончена, Виттория радостно рассмеялась.
— Значит, ты — внучка моей милой Кьяры! Неудивительно, что я сразу ощутила какую-то внутреннюю связь и с тобой, и с твоей матерью! И теперь понятно, почему ты так похожа на Розу — мы с Кьярой в молодости тоже были похожи, как сестры. Я и Розу особенно люблю потому, что она напоминает мне подругу детства. — Она вздохнула. — Когда Кьяра сбежала из дому, ее отец — он был суровый человек, старой закалки, — отрекся от нее и запретил нам даже упоминать ее имя. Как я рада узнать, что она все-таки нашла свое счастье! Подумать только — если бы не ваш с Розой «заговор», мы бы так и остались в неведении!
Синьора так обрадовалась открытию, что порывалась немедленно встать с кровати, уверяя, что чувствует себя совсем здоровой. Отрезвила ее только угроза сиделки немедленно позвонить врачу.
— И потом, — добавила Харриет, — если вам станет хуже, все будут винить в этом меня.
Вернувшись к себе, Харриет немедленно позвонила домой, чтобы поведать нежданную новость матери. Стоит ли говорить, как была изумлена и обрадована Клэр!
— Выходит, вы с Лео оказались в родстве — правда, очень дальнем!
Харриет промолчала — сама она только об этом и думала, но боялась загадывать, как скажется это на их отношениях.
— Пойду звонить Китти — представляю, как она удивится!
Харриет куда больше волновала реакция Лео. Он звонил после обеда, спрашивая о здоровье бабушки, но Харриет ничего ему не сказала, не желая лишать синьору удовольствия рассказать все самой.
Вечером, переодевшись к ужину, Харриет вдруг услышала стук в дверь. Думая, что это Сильвия или сиделка, она отворила — и оказалась лицом к лицу с Лео.
— Buona sera. — И он перешел на английский: —Знаю, я пришел слишком рано, но я не мог больше ждать.
— Беспокоился о Нонне?
Вместо ответа он обхватил ее руками и привлек к себе с отчаянием утопающего, хватающегося за соломинку.
— Я больше так не могу! — простонал он, прижимаясь лбом к ее пылающему лбу.
На миг Харриет показалось, что сердце ее сейчас разорвется от счастья.
— Я тоже, — прошептала она. — Но теперь иди к Нонне. Ей не терпится кое о чем тебе рассказать.
Лео с удивлением взглянул в ее сияющие глаза.
— Что такое?
Она только покачала головой.
— Идем вместе!
— Нет, она хочет поговорить с тобой наедине.
— Но почему?
— Иди — и все узнаешь, — улыбнулась она. — Я подожду в гостиной.
Ожидание тянулось невыносимо долго, каждая минута растягивалась в целую вечность. Наконец дверь распахнулась, и Лео, вихрем влетев в гостиную, схватил ее в охапку и закружил по комнате.