Невеста смерти
Шрифт:
— Если этого не потребуют интересы следствия, то можно, — согласился Гуров, а сам подумал, что водитель их «уазика» уже все слышал, и теперь, скрывай не скрывай, а слухи все равно пойдут. — Так что там дальше?
— Ну как из Москвы позвонили и сказали, что Тольку убили, так Борька успел только трубку положить и тут же за сердце схватился — инфаркт, какой-то передней и задней стенки и сквозной, что ли. В общем, тяжелый. Алька надвое разрывалась: и в Москву надо поехать, и Борьку не на кого оставить, сутками возле него сидела — он же у нее единственный родной человек остался, потому что родителей
— Ты эти фотографии видел? — спросил Лев.
— Потом увидел, — вздохнул майор. — А тогда их санитарка собрала, обратно в конверт положила и, дура, не нашла ничего лучшего, как Альке их отдать, когда та прибежала. Та только глянула и тут же в обморок! Ее — на каталку и в реанимацию. Но говорят, что надежда есть. Оклемается она. Тут-то до этих кретинов и дошло, что в полицию позвонить надо. Я приехал, мне эти фотографии и отдали. Смотреть будете?
— А как же! — взял протянутый конверт Лев.
Как ни был Гуров закален жизнью и службой, то, что он увидел, его не только покоробило, а даже подташнивать начало. Ни лиц, ни фигур преступников ни на одном снимке не было, а вот искаженное нечеловеческими страданиями лицо Анатолия было отчетливо видно. Да, смерть явилась для него избавлением от мук! Но кроме этих фотографий, была еще одна — молодой парень с хорошим, добрым, открытым лицом, который весело смеялся, глядя на снимавшего. Фотография отпечатана недавно, но, судя по рубашке и стрижке парня, сделана давно — теперь такое уже не то что не носят, а даже и не шьют, да и не стрижется так больше никто. Гуров повернул фотографию обратной стороной, увидел написанные от руки слова: «Мне отмщение и аз воздам» — и задумчиво уставился в окно: вот все и встало на свои места, но кто этот парень?
— Майор! Кто это? — показал он на фотографию Чумакову.
— В том-то и дело, что не знаю, — развел тот руками. — Я в городе всех знаю, но на всякий случай показал этот снимок друзьям Борьки, и все в один голос заявили, что никогда его не видели. Не наш он.
— Ты говорил, что Борис никуда дальше Перми не выезжал, — начал Лев, и майор подтвердил:
— Да! Только в армию.
— Кстати, а где он служил? — поинтересовался Гуров.
— Не знаю, не любил он о ней вспоминать, видно, несладко ему там пришлось.
— Потому и сына от армии откупил?
Майор, вздохнув, отвел взгляд и пробормотал что-то вроде того, что все хотят жить хорошо, и военком — не исключение, а потом уже смелее добавил:
— Борька сказал, что хоть до нитки распродастся, но Толька в армию не пойдет.
— У тебя с военкомом какие отношения?
— В одном городе живем, — удивленно ответил Чумаков.
— Значит, хорошие, — понял Лев. — Тогда завтра же найди мне личное дело Бориса Грищенко. Если он тебе ровесник, то в архив его еще не должны были сдать, и оно здесь.
— Прямо сейчас и позвоню, — охотно согласился майор и быстро договорился с военкомом.
— С Алевтиной Федоровной, я так понимаю, сегодня поговорить не получится?
— Лев Иванович! Мало того что она в реанимации, так ведь еще и время позднее. Давайте уж завтра днем. Попробую я с врачами договориться. Только вы уж с ней поаккуратнее — ей и так досталось! Сына убили! Чем бы он там ни занимался, но ведь ей-то он родной! Кровиночка! Да и мужа, считай, что уже нет! Одна, как перст, осталась.
— А со стороны мужа родня есть? — поинтересовался Лев.
— Тоже никого. Брат у Борьки младший был, так его давно уже зарезали. Он девушку свою проводил и домой возвращался. Время было уже позднее, так что никто ничего не видел. Когда время уже далеко за полночь было, родители волноваться начали, пошли его искать. Ну и нашли, — вздохнул Чумаков. — Остывал уже. Кому он мог помешать, ума не приложу! Убийцу тогда так и не нашли. А вскорости и родители погибли. Машина у них была не бог весть какая — «копейка», вот на ней они и разбились насмерть.
— Несчастный случай или подстроено было? — спросил Гуров.
— Да кто разбирался-то? — отмахнулся майор. — Как у Борькиного отца в крови алкоголь нашли, так дело и закрыли.
— Понятно. — Гуров действительно стал уже многое понимать. — А насчет Алевтины Федоровны не волнуйся. Мне и нужно-то выяснить у нее только то, что муж ей про армию рассказывал. Раз он с друзьями подробностями своей солдатской жизни не делился, значит, не все там было гладко. Но, может, он ей что-то говорил? Фотографию паренька этого ей показать надо — вдруг знает? Опять же, дембельский альбом Бориса посмотреть нелишним будет, узнать, с кем он там дружил. Так что работа нам с тобой на завтра найдется. А сейчас скажи, чтобы меня в гостиницу отвезли — надеюсь, места там есть?
— Лев Иванович! Побойтесь бога! Да куда же вы в этот клоповник? — воскликнул Чумаков. — Давайте ко мне! У меня сын в Перми учится, комната его свободна, вам никто не помешает. Жена сегодня вовсю жарит, парит для дорогого гостя. А захотите, так и баньку сочиним!
— В гостинице, что, действительно клопы? — недоверчиво спросил Лев.
— К сожалению, да, — покивал майор. — Дом старый, деревянный, черт его знает, какого года постройки. Разве ж их из такого выведешь? Потравят, а они опять появляются.
— Ну тогда давай к тебе, — согласился Лев. — А то, если я домой клопов привезу, жена меня собственными руками убьет!
Обрадованный майор тут же позвонил домой и сказал только одно слово:
— Едем! — и, отключив телефон, пообещал: — Скатерть-самобранка будет накрыта!
— Только предупреди хозяйку, что мне многого нельзя — поджелудочная больная, — объяснил Лев. — Так что пусть не обижается.
— Да откуда же при нашей клятой работе здоровью взяться? — сочувственно покивал ему Чумаков.