Невеста Соболя
Шрифт:
Как и кулон ангелочка, который висит на моей шее вот уже десять лет.
«Дольше чем вечность. Вот так нужно любить, Саш».
Я буду любить тебя дольше чем вечность, Слава.
При любом исходе.
Эпилог
Саша
Я надеваю чёрное платье ниже колена, застёгиваю сапоги и сверху накидываю пальто. Какое-то время сомневаюсь стоит ли скрепить волосы траурным платком, но всё же реашаю этого не делать. Вся эта внешняя атрибутика всегда меня раздражала. Траур в сердце в любом случае отражается на лице и в глазах. Его не нужно никому лишний раз демонстрировать.
Паша ждёт меня в машине внизу. Я как обычно медлю.
С самой смерти родителей посещение кладбища стало для меня мучением. Слишком больно смотреть на могилы тех, кто уже никогда не вернётся.
Но сегодня я должна…
Взяв заранее купленные цветы с комода и ключи, я выхожу из квартиры, запираю дверь и спускаюсь вниз по лестнице.
Холодно. Снега здесь пока немного — не так, как было в Териберке, и всё же белое покрывало уже начало устилать улицы города. Странно, но теперь я без конца сравниваю городскую природу с красотами северного края. Например, там снег всегда был чистый и пушистый, воздушный какой-то, а здесь он чаще всего смешан с грязью. Наверное, это естественно — сравнивать? Ведь там, на краю мира, мы со Славой были так счастливы…
— Готова? Едем? — хмуро спрашивает Пашка, когда, потерев ладони, я забираюсь в салон и кладу цветы на заднее сидение.
— Едем, — киваю, поджав губы.
Когда в последний раз я видела улыбку на Пашином лице? Кажется, он становится всё мрачнее и мрачнее день ото дня.
И сегодня ему тяжело не меньше, чем мне.
На кладбище как всегда стоит сильный ветер и сметает снег с надгробий. Выйдя из машины, мы с братом неторопливо идём вперёд, взявшись за руки. Когда доходим до нужного места, останавливаемся и по очереди опускаем на могилу цветы.
— Спасибо тебе, — шепчет Паша, глядя на фотографию на памятнике.
Это очень больно — благодарить того, кто отдал за тебя жизнь. И я не могу сказать вслух слова благодарности.
По телу пробегает дрожь то ли от холодного ветра, то ли от горечи, заполнившей душу. А потом я резко дёргаюсь, потому что мне на плечи ложатся чьи-то руки и сдавливают.
Я знаю, кому эти руки принадлежат. Сразу чувствую. И мне не нужно оборачиваться, чтобы убедиться, поэтому я просто откидываюсь назад, позволяя заключить себя в тёплые родные объятия.
— Я думала, ты не успеешь приехать.
— Ну, я же обещал, Сань.
Слава. Мой любимый человек. Самый родной. Лучший. Единственный.
Что мы пережили с тобой, и как я счастлива, что не потеряла тебя — не смогут описать ни одни слова в мире. Я никогда не теряла надежду. Даже когда все готовы были смириться с тем, что ты уже не очнёшься, я верила.
Наверное эта вера, надежда и наша любовь помогли вернуть тебя к жизни. Без тебя я бы погибла. Небо сжалилось надо мной.
Слава отодвигает меня в сторону и тоже кладёт на могилу цветы.
— Хороший был друг. И настоящий мент.
Паша кивает, соглашаясь.
— Все они были отличные ребята.
Ровно сорок дней прошло с момента похорон тех, кто погиб на деле Решетова. Многие из них прикрывали моего брата. Я не могла не прийти, хотя Паша и не настаивал. Увидев собственными глазами, на что способен этот ублюдок, я не перестаю удивляться смелости и отваге этих мужчин, которые каждый день продолжают рисковать собой ради других. Это дорогого стоит.
В тот страшный день, когда Славу подстрелили, тоже многие пострадали, но не смертельно. Людей Решетова удалось взять, а сам он успел сбежать и скрыться. Паша не успокоится, пока его не поймает. Мне кажется, брат почти всё своё время проводит на работе. Я волнуюсь за него, но сделать ничего не могу. Он этим живёт и дышит, как и мой Слава.
И с этим мне тоже придётся смириться.
С тем, что я люблю настоящего мужчину.
Настоящего оперативника.
— Вы точно решили съехать? — спрашивает брат, когда мы возвращаемся к машине. Только на этот раз я не сажусь к нему, а вместо этого подхожу к Славиному авто, припаркованному рядом с машиной Паши.
На вопрос брата Слава кивает.
— Да. Сейчас Сашка вещи заберёт. Ты всё ещё против?
— Нет, — Паша качает головой и усмехается. — Так даже лучше будет. Пока Решетова не взяли тем более.
— Ну и дальше мы отдельно жить планируем, Клим.
— Соболь, я об этом сообразил, когда ты ещё на больничной койке в проводах бока тёр.
— Паш! — фыркаю я тут же.
Конечно, мне прекрасно известно, что брат за друга тоже переживал, но эти их дурацкие приколы, когда они подшучивают даже над жизненно сложными ситуациями — к такому я, наверное, никогда привыкнуть не смогу.
— Собаку хоть выгуливаешь, Соболь, как на службу вышел?
— Всё делаю как надо. Правда, Клим мне уже всю мебель погрыз.
— Хорош хернёй страдать! Назовите собаку нормально!
— «Клим» мне нравится, — откровенно смеюсь, глядя на Пашино недовольное лицо.
— Ты на учёбу когда, Саш?
— Пока нет необходимости. На дистанционку меня перевели. Буду отсюда учиться.
— Ну, хорошо, — брат вздыхает, открыв дверцу своей машины.
Мы стоим напротив друг друга. Слава бережно прижимает меня к себе за талию. А в глазах брата какая-то мягкая печаль. Словно он по-братски никак не может отпустить меня.
— Ладно, ребят. Езжайте. Мне тоже на работу надо.
— Гор помогает?
— Да. Всё-таки приехал сюда и никак не угомонится. Службу вспомнил. Но отдать ему должное — помог он сильно. Только благодаря ему мы Сашу тогда нашли вовремя.
Вспоминать не хочу… Вообще ничего об этом. Забыть бы как страшный сон.
— Побыстрее решай вопрос с Решетовым. А то свадьбу сестры и лучшего друга пропустишь, — подмигивает Слава, на что брат сразу хмурится.
— В смысле, свадьбу? Когда?!