Невеста Стального дракона
Шрифт:
— Разумеется, — Элизабет тут же вернула себе лицо. — Я не буду мешать твоей службе.
Как легко она перешла на «ты». И правильно перешла. Мне же не хотелось.
— Я прикажу подать ужин, — я малодушно спрятался за нейтральной фразой и ушел на кухню.
Ели мы за длинным столом, усевшись в разных концах. Совсем не так, как за завтраком с Лизой.
Элизабет снова попыталась разбить лед и заговорила о светских новостях. Упомянула фестиваль, о котором, кажется, щебетала медсестра в лазарете. Я отвечал в тему, но мыслями снова был далеко. Я словно раздвоился. Один Айракс поддерживал беседу, а второй метался, как пойманный в клетку зверь. Мечтал вырваться и устремиться к ней.
— Элизабет, ты, наверное, устала, — проговорил я, поднимаясь из-за стола. — Натали поможет с вечерним туалетом. И если что-то понадобится, обращайся к ней. Я буду у себя в кабинете, нужно поработать.
— Конечно, — она улыбнулась, и меня снова царапнуло изнутри.
Неужели так будет каждый раз? Я буду смотреть в ее глаза и на ее улыбку, а видеть другую? Пытка похлеще даорийских, а у них нет недостатка в фантазии.
Пожелав друг другу спокойной ночи и распрощавшись, я наконец сбежал к себе в кабинет. Уселся за стол и, потерев лицо ладонями, позволил себе несколько минут просто побыть одному. Осознать, что случилось, и собраться с мыслями. Затем вызвал на связь Биркина.
— Новости? — спросил сухо.
— Мы выяснили, кому принадлежал дом, — ответил помощник. — Барону Берроу.
Я шумно выдохнул.
— Рихарду, значит.
— Ты его знал? — поинтересовался Биркин.
— Он служил в моей роте. Погиб еще в начале войны.
Перед глазами вспылили воспоминания. Сырая землянка, где прятали раненых. Огромная дыра на животе от когтей бездушного. Нечеловеческие стоны и безумие во взгляде. Лекари не смогли ничего сделать.
— У Рихарда был малолетний сын, — я задумчиво потер подбородок.
— Лиам, — проследил за моей мыслью Биркин.
Если это и правда он, то возможно, дело для него было личным. Отдать Элизабет Первому дракону, чтобы Провалы больше никогда не открывались. И больше никто не погиб.
— Узнай, как зовут сына барона, открыты ли на его имя банковские счета, и переводились ли на них крупные суммы.
— Понял.
Я задумчиво кивнул и добавил в заключение:
— И еще. У меня будет просьба.
Лиза
На следующее утро я с трудом отскребла себя от подушки. Ощущения были хуже, чем после похищения Лиама. Все тело ныло и не желало вставать.
Но надо.
Алия предложила вместе позавтракать, и хотя мне в горло кусок не лез, я все равно кое-как оделась и пошла с ней. Просто чтобы не оставаться одной.
— Иногда нужно дать себе время погрустить, — заметила подруга. — Хотя я уверена, что все образуется.
Я вяло кивала и не отвечала. По счастью, Алия все понимала.
Когда мы шли обратно из столовой и по направлению к учебному корпусу, меня внезапно окликнули:
— Леди Вортекс!
Я обернулась. К нам шел Биркин, а на плече у него была моя сумка.
— Вы не уделите мне минутку? — попросил он.
Алия бросила на меня вопросительный взгляд.
— Все в порядке, иди на пары, — я коснулась ее локтя. — Я тоже скоро.
Подруга подозрительно покосилась на помощника Айракса и все же пошла дальше по дорожке. А я отошла к скамейкам возле кустов.
— Доброе утро, — поздоровался Биркин.
— Доброе, — эхом отозвалась я, хотя совсем в этом была не уверена.
— Это вам, — мужчина вытащил из кармана серебряный браслет с выгравированными цветами и парой камней, похожих на горный хрусталь. — Если почувствуете себя в опасности, нажмите вот на этот камень.
Он показал, какой.
— Благодарю, — я тут же определила браслет на левое запястье. Наученная произошедшим, больше не пренебрегала безопасностью.
— И еще генерал Торн просил вам передать ваши вещи, — Биркин снял с плеча сумку. — Если хотите, я отнесу к вам в общежитие и оставлю с комендантом.
— Спасибо, я сама, — я взяла у него из рук сумку и, не удержавшись, расстегнула молнию.
Телефон лежал сверху на куче вещей. К блестящему экрану была прилеплена записка. Достав ее, я мгновение поколебалась, но все же развернула.
«Я рядом».
Сердце бухнуло и заболело, как подстреленная птица.
Ну зачем? Зачем он не отпускал меня? Так же во сто крат тяжелее!
Я подняла глаза на Биркина.
— Передайте, пожалуйста, генералу, — тихо проговорила я, — что он должен быть рядом со своей невестой.
— Вы уверены? — удивился помощник.
— Я не хочу и не буду стоять между ними, — ответила я уже тверже.
— Понял, — Биркин кивнул. — Я передам.
Не знаю, что он самом деле понял. Да и как это объяснить, не вдаваясь в личные подробности? Я хотела быть с Айраксом всей душой. И даже больше, чем душой, всей моей сущностью от пяток до макушки. Но я не могла. Не могла стать любовницей. Не могла уводить мужчину из семьи, даже если эта семья договорная.
Да и в чем было признаться еще сложнее, я боялась. Боялась, что дракон точно так же проникнется к Элизабет, как проникся ко мне. Внешне мы одинаковы. И будет ли для него в итоге разница? Это сейчас по привычке он не хочет меня отпускать. Но со временем все может измениться. Как говорила мама: любовь — слишком хрупкая конструкция, чтобы на нее опираться.
Попрощавшись с Биркиным, я поспешила на пару. И так уже опаздывала. По расписанию сегодня была живопись. Поначалу меня этот предмет пугал, и я ждала его с ужасом. Я ведь совершенно не умела рисовать. Если и могла осилить карандашный набросок, то стоило взяться за краски, как все на листе превращалась в сплошное черное пятно. Но на деле все оказалось гораздо проще. Творить руками никого не заставляли. Картины можно было писать магическими кистями. Но для них нужно было правильно сформулировать запрос. А для этого знать имена художников, названия картин, стили и направления.
Не самое увлекательное дело, если честно. Но я старалась впитывать любые знания об этом мире. И сейчас надеялась, что смогу за учебой отвлечься.
Когда я вошла в аудиторию, занятия уже начались. Внутри царил полумрак. Преподавательница, красивая женщина с мелодичным голосом, использовала что-то вроде проектора, который показывал слайды с картинами. И к каждой она рассказывала о ее истории и использованной художником технике.
Я скользнула к задним рядам и, бросив сумку себе под ноги, быстренько достала тетрадку и перьевую ручку. Начала торопливо записывать, но уже минут через пять поймала себя на том, что ничего из сказанного не понимаю.