Невеста сына

Кариди Екатерина Руслановна

Захлопнула дверь и быстро пошла к зданию офиса.

Непросто далось.

Эта девочка так живо напомнила ему младшую сестру Маргариту. Та же упрямая складка между бровей, прямой взгляд. А главное — убеждения и принципы, твердые, незыблемые. Максималистка. Но Владимир всегда знал, что на сестренку можно положиться.

Иевлев проводил ее взглядом, пока она не скрылась за стеклянной дверью тамбура. Потом достал гаджет и набрал контакт Марии. Как только она ответила, сказал:

– Выходи на лестницу.

Секундное молчание в трубке.

– Ты знаешь куда. Прямо сейчас. И так, чтобы тебя никто не видел.

Слышно было, как Маша выдохнула, потом негромко:

– Хорошо.

Искрами прошелся импульс под ребрами. Горячо. Сразу вернулись все ощущения прошлой ночи. Мужчина рывком захлопнул дверь машины и быстро пошел к крыльцу. Прошел через холл, и не к лифтам, не хотел, чтобы его видели на этаже, а к выходу на незадымляемую лестницу. А дальше бегом вверх по ступеням. Он хотел успеть раньше.

Но они оказались одновременно.

Свидание.

В офисе, переполненном людьми.

А они только вдвоем, и плевать, что она генеральный директор, а он тот самый адвокат, который может поднять бизнес, а может уронить. За стенами толпы проверяющих, нервы, негатив. Здесь - просто мужчина и женщина.

Им обоим это было нужно.

***

Уже потом, успокаивая сбитое дыхание, он обнимал ее и гладил большим пальцем краешек губ.

– Ты что, бегом поднимался?
– шепнула Маша.

Глаза светятся. Глаза счастливой женщины. Сейчас только это было важно, а остальное - гори все огнем. Он кивнул.

– Сумасшедший...

Еще несколько секунд добрать. Потом он выпустил ее из объятий.

– Ну все, иди.

– А ты?

– У меня еще дела. И, Маша, сегодня я тоже не смогу поехать с тобой, - он говорил, перебирая ее пальцы.
– Но тебя проводят до дома, мои люди проследят. А ты...

– Да, я знаю, - кивнула она.
– Я буду ждать.

Мужчина шумно выдохнул и облизал губы. Хотелось плюнуть на все и...

– Беги, - мотнул ей головой.

Иначе он и правда махнет на все рукой. А у него дела. Дождался, пока Маша исчезла за дверью, а потом спустился в холл.

***

Можно сколько угодно просчитывать варианты и убеждать себя, что все схвачено. Но внутри мерзко трясется от какого-то сраного предчувствия, и от этого никак не избавиться. И вроде надо вникать в дела, и два каких-то странных звонка от главы города было, он так и не понял, чего тот хотел.

Павел весь день пытался бороться с этим ощущением, под вечер плюнул, и решил еще раз поговорить с женой.

Он был один в кабинете, чудо, что Малахов наконец убрался. Хотелось проветрить после него. Павел стоял у окна, смотрел, как зажигаются фонари. Темнота всегда сначала наползает незаметно, а потом падает внезапно. Странная аналогия проскочила, мужчина вдохнул полной грудью и медленно выдохнул.

Рабочий день закончился. Непрерывный поток дел и посетителей тоже иссяк, его оставили в покое. И вот сейчас, в тишине. Сейчас.

Но просто набрать контакт и позвонить не мог. Мешало что-то. Откуда вообще это смятение чувств? Нахрен?! Мужчина посмотрел на свою руку. Большая кисть, крепкая, сильные пальцы... Пальцы дрожат.

Глупо, да? Он собирается звонить жене (бывшей жене, мать его, бывшей!), и для этого ему нужно морально подготовиться. Павел зло расхохотался про себя. Достал из кармана гаджет, набрал контакт жены. Пошли гудки, он смотрел в окно и слушал.

Кто б сказал ему, почему он нервничал? Это Маша сейчас должна трястись, а не он, это ее не сегодня так завтра раскатают.

Долго!

Наконец на том конце раздался стервозный Машин голос:

– Да.

А у него волной под ребрами дрожь. Нахрен.

– Долго трубку не берешь.

– Не беру, потому что дел других хватает.

– Деловая?
– усмехнулся он, перекладывая трубку в другую руку.
– Посмотрим, где ты будешь, когда без средств останешься.

Он еще продолжал дробно смеяться, когда она ответила:

– Это не твоя забота, Павел.

– А зря ты так, Машенька. Я ведь тебе в последний раз предлагаю.

Молчание в трубке. Он внезапно ощутил прилив странного чувства, ему почудилось в этом что-то женское к мужчине. Показалось, что она согласна.

– Уйди по-хорошему, - мягко сказал Павел.
– Я тебе квартиру оставлю, раз она для тебя так много значит. Помогу пристроиться в Администрацию, не сразу, конечно, после развода немного придется подождать. И, Маша, клянусь, я тебя не оставлю, ты же меня знаешь.

На том конце раздался ядовитый смех.

– Пошел ты, Торопов, со своей заботой! А когда и куда уйти мне, я как-нибудь разберусь сама.

А его резануло злостью. Наверное, потому что на другое рассчитывал. А зря, с ней не надо так, знал же, какая она ссука! Ее надо об колено ломать!

– Что-то ты борзая очень, Машенька, - проговорил, скрывая ярость.
– На Вовика своего надеешься?

– Какое тебе дело, Паша? Даже если и так?!