Невеста воина, или Месть по расписанию
Шрифт:
— О да, у меня был наглядный способ в этом убедиться, — невольно сболтнула я.
У мамы глаза мгновенно сузились, взгляд стал ну очень проницательным, пришлось пояснить:
— Папик отдал меня Дьяру, мам, в буквальном смысле слова. Дьяр продемонстрировал свои умения.
О том, что я в тот момент чувствовала, маме не скажу. Незачем ей это.
— Кира-а-а, — испуганно протянула мама, — Кира, доченька…
— Ничего не было. — Я коварно усмехнулась, вспомнив рожу братика, когда я ему брюки расстегивать полезла. — Правда, ничего, мам. Я тебе потом расскажу, а сейчас давай дальше, а?
Но мамуль вся подобралась и нервно спросила:
— Когда?
— Прошлой ночью, я сбежала. Дьяр остался с носом. — Про себя подумала, что не только с носом, но и с Акаши в качестве главного приза. И да — он там оставался изрядно пожеванный, что очень приятно мне.
— Ты… — Выражение мамулиной моськи мне понравилось, но тут мама прошипела: — Ты встала между воином и его честью, Кира!
И такой священный ужас в ее словах.
— Да, встала! — И злость взяла. — Но, мам, я точно не жалею ни минуты! Это извращение какое-то, он на морду — копия отца! И он Икаса убить хотел! И знаешь… ты даже не представляешь, что он собирался сделать со мной, он…
Но по ту сторону экрана уже слышались только стоны и ругательства, а потом мама выдала:
— Не стоило, Кира! — выругалась и еще раз повторила. — Не стоило…
— Мам! — Я даже голос повысила. — Для меня неприемлемо спать с каждым встречным! Неприемлемо, и точка! Я или сбежала бы, или придушила бы после того, как схлынуло бы это голодное желание. И да — это ему не стоило вставать между мной и Икасом!
— Киррра, — прорычала мама, — я тебя очень прошу запомнить одну вещь — всегда лучше отдать мужчине свое тело, чем жизнь!
Чую, у меня глаз нервно задергался!
— Ма-ам, — протянула я, — это ты сейчас про главнокомандующего вражеской армии?
И она резко замолчала. Побледнела, и стало ясно, что от меня данную информацию планировалось скрыть.
— Дьяр сдал, — успокоила я. — Так что там у вас с папиком было той ночью?
Она выдохнула и продолжила рассказ:
— Наутро, когда в дом моего отца принесли выкуп за мою невинность, я не приняла дары. — И снова в маме проснулась сила и гордость. — Хассар Айгора был в ярости, но воины скрывают эмоции, и мне были принесены иные дары. Не приняла и их!
Дары приносили пятнадцать раз… я не приняла ничего.
— Хи-хи, так его. Знай наших, — повредничала я.
— Торжествовала я недолго. — Мама невесело усмехнулась. — У меня была гордость, но у него — право сильнейшего… Агарн ворвался в дом моего отца. Я, как и все эти дни, находилась у постели Кирана, выхаживая его. Мы всегда были очень близки, и знаешь, когда мне было плохо, я приходила к нему, и мы делили боль на двоих. Когда нам было радостно… радости становилось вдвое больше. И я постоянно была рядом, потому что даже раны его заживали быстрее, если лечила их я. Так вот… Агарн вошел в спальню Кирана, схватил меня, перекинул через плечо и унес… Это был последний раз, когда я видела брата живым… Последний раз, Кирюсь.
Потрясенно молчу. Икас, словно пытаясь поддержать, подошел, ткнулся носом в плечо. Машинально погладила зверя, не отрывая взгляда от мамы.
— Вот так я и стала женой хассара Айгора, — прошептала мама. — Не первой — в знак наказания, но и не седьмой, как намек на то, что одно мое слово, и… и я стану единственной.
Некоторое время мы молчали. Я, так как горло сжало спазмом, и сказать ничего не могла, и мама, словно переживающая те события заново…
— По традициям Иристана, — продолжила мамуля, — после брака женщина обязана месяц держать двери спальни открытыми. То есть я была не вправе отказывать хассару. Ни в чем. Однако даже не думай, что эта традиция как-то защищает женщину. Никак! Обычно этого срока достаточно, чтобы жена забеременела…
— Ты забеременела мной? — тихо спросила я.
Мама отрицательно покачала головой и прошептала:
— Моя мать эйтна… Зная о моем отношении к хассару, она сделала все, чтобы я не понесла. И прошел месяц, наполненный его нежностью и терпением, ласками и признаниями, просьбами и подарками, но… Истек указанный срок, и я с огромным наслаждением закрыла дверь перед его носом!
— Ого! — только и сказала потрясенная я.
— Самое приятное для моей гордости воспоминание, — с усмешкой сказала мама.
— Он был в ярости? — злобно так интересуюсь.
— В неописуемой. — Мама едва заметно улыбнулась. — Изломал дверь, оставил несколько вмятин на стенах, но… но традиции Иристана хассар нарушить не посмел, и я сладко спала всю ночь, зная, что где-то по коридорам злобной тенью мечется Агарн.
— Я представляю… А что было дальше?
— Дальше? — Мама улыбнулась. — Дальше мне требовалось выждать еще два месяца, закрывая двери в свою спальню каждую ночь, и Агарн был бы обязан вернуть меня отцу…
— Но этого не случилось, — догадалась я.
Мама отрицательно покачала головой, помолчала, затем тихо продолжила рассказ:
— Мне было семнадцать, я очень скучала по родным, а хассар Айгора был все же очень красивым, сильным и любящим мужчиной… И что-то начало меняться в моем отношении к нему, Кирюсь. Мужчины Иристана умеют желать и умеют заставить женщину поверить в то, что любят. Агарн действовал расчетливо — осознав, что подарками и просьбами от меня ничего не добиться, он попросил быть его партнером во время тренировок. Мне следовало отказаться,
Кирюсь, я ведь понимала, что совсем не нужна ему для тренировочных боев, но… Я так устала от жизни на женской половине. От постоянной трескотни его остальных жен. От безделья… В доме отца я исполняла обязанности и воина, ежедневно тренируясь не менее восьми часов, и хозяйки… ведь мама стала эйтной, а другую женщину назвать женой отец не пожелал. А тут… и я согласилась, а он с трудом подавил довольную усмешку. И моя жизнь изменилась — каждое утро я переодевалась и спешила на задний двор, где Агарн уже ждал, протягивая мне облегченный, изготовленный под мою руку меч. И мы забывали обо всем — оттачивая удары, отрабатывая блоки, изучая различные стратегии боя. Потом как-то так получилось, что и завтракать после тренировок мы начали вместе. А после я даже присутствовала на заседаниях хассарата не как жена, как воин… Почему тогда я все еще закрывала двери в свою спальню, я не знаю. Мне нравился Агарн, нравилось быть с ним… нравилось, когда на тренировках он словно случайно меня касался, нежно и так… так, что мое сердце замирало. А срок подходил к концу, и в доме хассара мне оставалось пробыть всего четыре дня. Каюсь, если бы, если бы только он разрешил мне видеться с семьей, с братом, я бы согласилась на его предложение стать единственной. Но Агарн ревновал к Ки-рану и даже не скрывал этого. «Если бы ты хоть раз… хоть единственный раз посмотрела на меня с той же нежностью и любовью, с которой смотришь на брата», — однажды сказал он мне в ответ на очередную просьбу отпустить домой хоть на час.