Невеста вождя драконов
Шрифт:
— Что ты тут делаешь? — шепотом, словно страшась, что Хель услышит ее, спросила Мика. — После смерти ты тоже попала сюда?
Эидис отрицательно качнула головой.
— Нет, я лишь гостья. Пока Хель дремлет, Модгуд пропустила меня повидаться с тобой. Я же нашла свое место в Фолькванге, дворце Фрейи.
— Фрейи... Она сестра Фрейра, да?
— Да, верно. — Не в силах избавиться от улыбки, Эидис поджала губы, но уголки все равно дрожали, стремясь растянуться. Слезы, пусть и ненастоящие, застелили глаза. — Он все же нашел способ видеться с тобой... — произнесла она тихо. Хрустальные
— Он предупреждал меня, — девушка потупила взор. — Говорил не доверять, быть всегда начеку. Я сглупила… Позволила Тире обмануть себя.
Эидис вздохнула, сокрушаясь про себя по той женщине, что была для нее опорой, верным другом и сестрой. Крепко сжала пальцы в замок, огляделась, ни на чем не задерживая взгляд, просто боясь взглянуть на дочь и признаться, что в безумстве Тиры отчасти виновата она сама.
— Фрейр, может, и поворчит, — с улыбкой проговорила Эидис, — но всегда поймет и простит. Не кори себя и не позволяй злости на Тиру завладеть твоей душой. Одинокая и опечаленная… Эта женщина постепенно утратила смысл своего существования, а вместе с ним и разум.
Мика подняла глаза на маму, желая спросить, откуда она знает бога плодородия и лета, почему отзывается о нем так, будто знает его уже давно и очень хорошо. Но Эидис резко посмотрела на нее, одним тревожным взглядом отбив все вопросы в сторону, и положила ей на плечи свои искрящиеся светом руки. Мику пробрала дрожь, легкая и приятная, и ей вдруг страшно захотелось сжать маму в объятиях.
— Послушай, милая... — зашептала Эидис, придвинув девушку к себе и приложив ладони к ее все еще теплым щекам. — Это не твой мир. Тебя заманили сюда обманом. Хель посмела провести самих асов. Если бы смерть настигла тебя, ты прошла бы через врата Одина, попала бы прямиком в Вальхаллу, но не сюда... не в это мрачное место.
— Значит, я могу уйти?
Горько улыбнувшись, Эидис опустила руки, забрав нежность, с которой Микаэлле жутко не хотелось расставаться.
— Не совсем. Ты не была отмечена ни Одином, ни Фрейей, а значит, пройти через мост, как это сделала я, у тебя не получится. Модгуд не пропустит, даже если очень сильно этого захочет. Ее обязывает клятва.
— В ловушке, как в Архане. — Мика обняла себя за плечи, услышав вдруг волчий вой, донесшийся откуда-то из глубины темного леса. — Во владениях Хель другие боги бессильны.
— Да, так и есть... Но Хель не учла, что в тебе живет вовсе не одна жизнь.
— Что?..
Искренний испуг слился с изумлением и застыл на девичьем лице. Сглотнув, она чуть сильнее впилась пальцами в кожу рук, царапнула ногтями, оставляя следы. Хотелось вдохнуть поглубже, хоть и воздух был пропитан ядом, но Мика не смогла — дышала тихо, почти беззвучно.
Тонких губ Эидис коснулась грустная улыбка.
— Моя девочка, — она снова решилась — протянула руку, погладила по щеке, затем, притянув дочь ближе, оставила невесомый поцелуй на ее лбу. — Один из твоих детей может спасти тебя и второго ребенка. Жизнь за жизнь.
— Нет... — Микаэлла
Эидис кивнула, ничуть не удивленная таким ответом. Пригладив ее растрепавшиеся волосы, она произнесла:
— Понимаю. Чего таить... Я знала, что ты откажешься. В любом случае яд напитка предназначался не им, а тебе. Они невинны и чисты, и Хельхейм для них не темница. Модгуд может отпустить их вместе с тобой, но... — голос на миг оборвался. — Ты должна подписать договор.
— И о чем же он гласит?
Спустя короткое мгновение женщина вновь заговорила.
— Как только твои дети появятся на свет, как только смогут дышать без тебя, ты будешь обязана вернуться обратно. Ты умрешь, Мика, но спасешь малышей. Либо позволишь одному из них остаться вместо тебя в Хельхейме. — Слова подхватывал ледяной ветер, смешивая с воем волков, уносил их прочь. — У тебя есть выбор… И окончательное решение остается за тобой.
Глава 55. Отец и дочь
Ночь окутывала дюжину драккаров покровом своей тени уже около семи дней. От неизменного пейзажа многих мутило, и если воины не могли вспорхнуть и выбраться с кораблей, то драконы частенько обращались и неслись вперед и выше — к усыпанному звездами небу.
Уна завидовала им. Тому, с каким наслаждением они разрезают громадными крыльями морской воздух, их свободе и возможности улететь туда, куда им вздумается. Ей хотелось отвести от них взгляд, но она не могла — зависть вынуждала следить за мелькающими в облаках чешуйчатыми созданиями. Но помимо этого она просто боялась посмотреть в другую сторону, на человека, сидящего у носа драккара и уже долгое время не спускающего с нее жадных глаз.
Он страшил ее. Уна умело скрывала это, но была не в силах отрицать очевидное. Его страшились многие, особенно воины, внемлющие каждому его слову. А драконы, хоть и не испытывали страха, следовали за ним исключительно из-за того, что им обещали, из-за общей цели, отказаться от которой значило бы предать близких — слабых женщин и детей, оставшихся во фьорде.
Когда вождь поднялся и направился к ней, проходя мимо дремлющих гребцов, Уна заставила себя не шевелиться, смотреть прямо перед собой. Лишь пальцы напряглись, крепче сжали перила судна, и сердце предательски дрогнуло, забилось быстрее от ощущения силы этого мужчины, которого она не могла назвать человеком. Он верил в свою принадлежность к человеческой расе, но Уна считала его иным. Кем-то более сильным, чем человек, более могущественным, способным повелевать такими, как она.
— Сколько ни смотрю, не могу понять, — встав позади нее и положив руки на худенькие плечи, заговорил Рагнар. — Откуда в полукровке, существе, лишенном силы драконов, столько гордости и спеси?
— От отца досталось, полагаю, — бросила в ответ Уна. Голос ее прозвучал ровно, но грудь стеснило, а от горячего дыхания, обжигающего затылок, по телу вновь и вновь бежала дрожь.
— От отца… — будто завороженный, повторил мужчина и сильнее впился пальцами в ее плечи. — Да, пожалуй, характер у тебя от него, а вот внешностью ты пошла в мать. Красивая…