Невезение
Шрифт:
Как прежде... Мало вероятно. Когда он в последний раз видел Лоррейн, она вопила, что отменит свадьбу, если только он посмеет выйти за порог. Когда он в воскресенье наконец вернулся к себе, там не оказалось ни Лоррейн, ни даже записки. Он раз двадцать звонил ей в Принстон, но все время натыкался на автоответчик. Судя по всему, у него нет больше повода страшиться предстоящей семейной жизни с фотографией жены на столе...
Дверь кабинета открылась. Гиббонс глянул через плечо, ожидая увидеть Иверса, но это был
– Ну и вид у тебя, приятель, – сказал Гиббонс. – Ты что, с крыши свалился?
Тоцци захлопнул дверь. На носу у него была металлическая скобка, закрепленная перекрещивающимися полосками пластыря, и два огромных фингала под глазами – один слегка, припухший. Тоцци мрачно плюхнулся в кресло рядом с Гиббонсом.
Он указал на пустое кресло начальника.
– Ну и где же он?
Гиббонс пожал плечами.
– Задерживается. А ты что тут делаешь? Я думал, что ты сидишь дома.
– Какого черта мне делать дома? Принимать лекарства и валяться в кровати?
Глуховатый голос Тоцци не выражал никаких эмоций, украшенное фингалами и пластырем лицо оставалось непроницаемым.
– Ну... я просто думал, что ты еще плохо себя чувствуешь.
В ответ Тоцци пожал плечами и уставился в окно.
Они замолчали. Зазвонил телефон на столе Иверса, на панели загорелась лампочка. Телефон умолк на середине второго звонка, должно быть, секретарша сняла трубку.
Гиббонс повернулся к Тоцци.
– Что слышно о Валери?
Тоцци кивнул, по-прежнему глядя в окно.
– Я видел ее вчера. Был у нее в больнице. Ненавижу больницы.
– Ты говорил с ней?
– Да.
– И как она?
– Ей уже лучше. Она поправляется.
– Ну и?
– Что «ну и»?
– Ну и как вы с ней? Она все еще злится?
Тоцци снова кивнул.
– В общем-то да.
– Но она все же разговаривала с тобой. Уже неплохо.
– Неплохо... – Тоцци потрогал лицо. – По-моему, ее порадовал мой вид. Теперь мы с ней почти в одинаковом положении.
– По крайней мере, она не отказалась говорить с тобой.
Тоцци кивнул, но мысли его где-то блуждали. Может быть, она послала его к черту и он просто не хочет признаться в этом?
Они снова замолчали. Из-за двери доносилось негромкое постукивание принтера. Гиббонс ждал, что скажет Тоцци. Отчего он такой заторможенный? Наглотался болеутоляющего?
– Что они тебе прописали от боли?
– Перкоден.
– Нагоняет сон?
– Сегодня я не принимал его. Я же за рулем.
– Понятно.
Гиббонс сжал губы и кивнул. У Тоцци депрессия. Вероятно, он все же получил от ворот поворот, но не хочет говорить об этом. Бедняга.
– Черт побери, где его носит? – сказал наконец Тоцци. – Я думал, что он поджидает меня с пушкой в руках, чтобы разрядить ее в мою задницу.
– За что?
– Что значит «за что»? За то, что я завалил расследование. – Глаза Тоцци
– Ну, совсем необязательно, – неуверенно возразил Гиббонс. Ему хотелось надеяться на лучшее, хотя он понимал, что Тоцци скорее всего прав.
Снова зазвонил телефон. На этот раз был всего один звонок.
– Подумай сам. Гиб, – сказал Тоцци, – всего за один день мне трижды надавали по заднице. Я же специальный агент ФБР и должен уметь постоять за себя. Каждую неделю я два-три раза занимаюсь айкидо. А что толку? Мне по-прежнему дают по заднице.
Чтобы Тоцци так говорил про айкидо? Дурной знак – по-видимому, у него сильная депрессия. Раньше айкидо для него значило гораздо больше.
– Послушай, Тоц, в первый раз ты имел дело с пятью телохранителями Нэша. Во второй раз с тобой разбирался чемпион мира в тяжелом весе, а его парни буквально висели на тебе. А в третий раз – Иммордино. Ты уже изрядно выдохся и был сильно избит. Чего же ты еще ожидал?
– Да, но мне случалось видеть парней, владеющих айкидо так, что они с легкостью управлялись с пятью мужиками. Не моргнув глазом.
– Черные пояса? А ты кто? Всего-навсего оранжевый пояс. На изучение восточных единоборств уходят годы и годы. Придется еще изрядно попотеть, прежде чем ты научишься чему-то путному. И сможешь не тревожиться за собственную задницу.
Тоцци удивленно поглядел на него.
– А ты откуда знаешь?
– Может, ты и не поверишь, но я обычно слушаю тебя, когда ты морочишь мне голову своими байками про айкидо.
Ну улыбнись же, Тоцци, подумал Гиббонс. Я так стараюсь немного развеселить тебя. Будь хоть раз в жизни человеком, улыбнись.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Иверс.
– Доброе утро, – поздоровался он с ковром на полу.
Иверс бросил бумаги на стол и уселся в кресло с высокой спинкой. Судебное заседание можно было считать открытым.
– Что вы тут делаете, Тоцци? Я думал, что вы дома. Вид у вас просто чудовищный.
Подумать только, сколько сочувствия. Задница.
– Я чувствую себя не так плохо, как может показаться. Со мной все в порядке.
Иверс одернул пиджак – черный в узкую полоску – со строгим серым галстуком двух тонов. Значит, сегодня у него деловые встречи. Он еще раз внимательно оглядел лицо Тоцци, оценивая нанесенный тому урон, и мрачно покачал головой. Его излюбленный жест.
– Ну, если вы полагаете, что с вами все в порядке... Вообще-то я рад, что вы тут, Тоцци. Я хотел бы, не откладывая в долгий ящик, прояснить некоторые обстоятельства, касающиеся последних событий в Атлантик-Сити. Кое-какие процедурные вопросы.