Невезучая
Шрифт:
– Ой, Серёжа, это ты?! Боже, как ты за эти годы изменился!
Позабыв про Юру и супругов Козел, я бросилась на шею бывшему однокашнику.
– Ага, узнала-таки! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!
Моя школьная любовь взял меня за талию и, немного приподняв над землёй, начал кружиться вместе со мной.
Такое со мной, честно, было впервые в жизни. Я – девушка довольно крупная и высокая, но в этот момент я почувствовала себя прямо-таки Дюймовочкой. И пусть я была чуть повыше ростом и Юрия Петровича, и Васи, уверена, ни тому, ни другому было бы не по силам не то, что закружить
– Серёжа, пожалуйста, перестань! У меня кружится голова!
Я кокетливо засмеялась, немного запрокинув назад голову (Уроки кокетства перед зеркалом всё же не прошли даром).
Мой старый однокашник с довольной улыбкой на лице опустил меня на землю. Приглаживая немного растрепавшиеся волосы, и оправляя на себе платье, я бросила быстрый взгляд по сторонам. Может, мне показалось, но в глазах Васи промелькнуло на миг что-то вроде ревности, он даже чуть покраснел. А Юрий Петрович хмурил брови и, по-видимому, сам того не замечая, нервно барабанил пальцами по колену своей спутницы.
– Ась, ты чего меня не узнала? Я, что, так сильно изменился?
– Ну, конечно, Серёжа! Вон, как вымахал, настоящий Илья Муромец!
– Так ведь и я тебя не сразу признал. Всё-таки лет десять, а то и больше не виделись. А кроме того, Ась, ты тоже очень изменилась. Такая красавица стала, просто глаз не оторвать!
– Ты всерьёз это говоришь? Да ну, перестань, дружище!
– Ещё как всерьёз, Ася! Сам не знаю почему, но будучи в армии, я часто о тебе вспоминал. Недавно вернулся на гражданку, а вчера встретился с нашими пацанами. Пытался у них что-нибудь узнать о тебе, да только тебя никто не видел. А сегодня – такая встреча! Ась, можно я тебя в щёчку поцелую? Ну, пожалуйста, один раз, на радостях?
Не успела я что-либо сказать в ответ, как Васильев сграбастал меня в своих объятиях и звонко чмокнул в щёчку. Воспользовавшись нашей невольной близостью, я принюхалась к Серёжке: трезвый, аки огурчик. Вывод напрашивался только один: я действительно изменилась в лучшую сторону, коли моя первая (и, если вы помните, безответная) любовь вдруг проникся ко мне нежными чувствами. Я вовсе не утверждаю, что влюбился, но по глазам Васильева было видно, что я ему нравлюсь. И вдруг, присмотревшись повнимательнее к своему старому товарищу, я поняла, почему не сразу узнала его.
– Серёжа, а что с твоим носом случилось? Неужто ты стал жертвой армейской дедовщины?
Некогда красивый точёный васильевский нос, из-за которого-то, собственно, я в своё время и влюбилась в Серёжку, теперь стал таким приплюснутым, как будто бы по нему проехались танком. От моей, каюсь, бестактности бравый десантник пришёл в замешательство и даже покраснел.
Я тоже покраснела и мысленно обругала себя за то, что этим дурацким вопросом поставила в неловкое положение своего спасителя. Ведь моя первая любовь, сам того не ведая, своим отношением ко мне и искренней радостью от нашей случайной встречи, избавил меня от несмываемого позора перед супругами Козел и утёр, извиняюсь, нос моей второй любви.
А у меня-то, между прочим, при виде моего бывшего поклонника и его жены, которые, как и все наши одногруппники, были прекрасно осведомлены о моих отношениях с Филимоновым, мелькнула ужасная мысль, что теперь мне не остаётся ничего другого, как прийти домой, напиться разных таблеток и заснуть вечным сном. А что обо мне будут говорить после моей смерти – это уже не столь важно. Так я думала каких-нибудь четверть часа назад. Однако сейчас мне уже хотелось жить.
– Нет, что ты, Ась, какая дедовщина? Думаешь, я за себя постоять не смогу? – Васильев подтянул живот и расправил плечи. – Нос я сломал ещё, когда в училище учился. Так, глупая драка между пацанами.
Ну, что я вам говорила? Мальчишкам от красивого носа никакого прока! Всё равно они этот нос рано или поздно разобьют, либо им помогут изменить его форму. У настоящих пацанов так всегда бывает. Это только хилые интеллигенты (Я бросила пренебрежительный взгляд в сторону Филимонова, который пытался взять себя в руки, и теперь усиленно делал вид, будто занят разговором со своей спутницей) способны сохранить свой нос в неизменном виде. Ведь они никогда не суют этот нос туда, куда их не просят. Вслух я нарочито-оживлённым тоном произнесла:
– Серёжа, ты неправильно меня понял! Все знают, что настоящих мужчин шрамы только украшают. С тобой я без всяких колебаний пошла бы в разведку! Ты – не обманешь, не подведёшь.
Васильев выпятил грудь колесом и довольно улыбнулся. Зато у Филимонова нервно задёргались губы, а его щеголеватая бородка, прежде придававшая ему в моих глазах такой неотразимый шарм, вдруг стала торчком и теперь напоминала собой бородку, ну сами догадываетесь, наверное, какого животного. Подозвав дочку, Филимонов спешно засобирался уходить, за что на моих глазах получил нагоняй от своей жены, по-видимому, недовольной их скорым и неожиданным уходом.
Вася Козел пришёл в себя и также двинулся в дорогу. Возможно, чувствуя неприязнь к Филимонову, который на лекциях в подчёркнуто-артистической манере нередко обращался к нему с вопросом: «Ваше мнение, господин Козёл, пардон, Козел?», чем очень смешил девчонок из нашей группы (Парни никогда при этом не смеялись), сейчас был удовлетворён тем, что профессор-задавака оказался в глупом положении. Кивнув на прощанье головой, Вася весело мне подмигнул. Желая поддразнить Лилю, я подмигнула в ответ. На мой взгляд, с моим бывшим поклонником и его женой мы расстались почти дружески. Мудрая Лиля Козел мне даже улыбнулась.
Свидетели, а также виновник моего несостоявшегося позора ушли, и мне стало скучно. Серёжка Васильев, не подозревавший о своём участии в без пяти минут драме, продолжал радоваться нашей нечаянной встрече.
Мы присели на скамейку, на которой ещё недавно сидели супруги Филимоновы, и я попыталась продолжить наше общение.
С моей первой любовью мы не виделись одиннадцать лет. Раньше общались, как и все дети: играли на переменах или после уроков, бывало, мутузили друг друга, иногда Васильев списывал у меня домашнее задание, на каникулах брали абонемент и вместе бегали в кино (Хорошо помню, билет на один детский фильм стоил 10 копеек. Вот было время!). Так продолжалось до тех пор, пока в третьем классе неожиданно для себя я не влюбилась в Серёжку. Однако он моих чувств не только не оценил, но ещё с другими мальчишками меня дразнил. Потом я перевелась в другую школу, и больше наши дороги с Васильевым не пересекались.