Невезучая
Шрифт:
— Господи, вы тоже увлекаетесь Друниной? Это моя самая любимая поэтесса! Знаете, я был страшно расстроен, когда узнал, что она покончила с собой. Представляете, сколько замечательных стихотворений она могла бы написать за это время!
Зиновьева буквально задохнулась от радости. Ее глаза «загорелись». От сухости в голосе не осталось и следа:
— Вы правда любите Друнину?
Он горячо воскликнул:
— Правда! И с самого детства! Я даже переписывал ее стихи от руки! Одноклассники какое-то время дразнили меня за это «девчонкой»!
Оксанка
— За два года работы в этой библиотеке я впервые встречаю любителя поэзии Юлии Друниной. Да еще мужчину!
Парень сделал вид, что смутился. Опустил синие глаза вниз и пожал широкими плечами:
— Я, честно сказать, тоже. Мои приятели и приятельницы увлекаются детективами и смеются надо мной. Говорят, что я старомоден. А мне кажется, что это они ничего не понимают, твердя глупые стихи из репертуара Алсу, Шуры, Децла, Земфиры и других. А стишки-то заурядные и претенциозные! Нет ни смысла, ни рифмы.
Оксанка горячо воскликнула:
— Я тоже так считаю!
Плейбой мгновенно ухватился за такую замечательную возможность быстро выполнить задание, которое возложил на него Батон. Сделал вид, что раздумывает. А затем, почти с робостью, взглянул ей в лицо и неуверенно предложил:
— Если вы не возражаете, может встретимся сегодня? Погуляем по Арбату, по Нескучному саду? Все-таки не часто мне приходится беседовать с людьми, которые понимают и разделяют мои интересы. К тому же и вечер у меня сегодня свободный.
Зиновьева кивнула:
— Я бы не против, только рабочий день у меня заканчивается в восемь вечера. Хотя обычно я вообще сижу здесь до девяти. Мне тоже давно не доводилось встречать единомышленника. Даже наши сотрудники в библиотеке не понимают моих увлечений…
Он пожал плечами:
— Прекрасно! Я заеду за вами в восемь.
Плейбой захватил с собой пару книжек стихов Друниной и Гумилева. Это еще больше поразило Зиновьеву. Она указала молодому человеку полку, где стояли поэтические сборники. Тот быстро выбрал книги и вновь вернулся к стойке. Дождался, когда Зиновьева занесет книги в формуляр. Мило попрощавшись «до вечера», парень направился к выходу, оставив Оксанку в раздумьях.
Кое-что в поведении незнакомца насторожило ее: незнакомец схватил первые попавшиеся книги, даже не просмотрев, как истинный ценитель, содержания. Немного поразмыслив, она решила, что это так — пустые страхи и парень просто давно не читал любимых поэтов. Не хорошее предчувствие отнесла к тому, что совсем не умеет общаться с молодыми людьми.
Сидела и думала о предстоящей встрече, часто поглядывая на часы. Впервые время тянулось для нее невыносимо медленно. Об Анисимове мыслей не возникло…
В восемь вечера девушка выскочила из дверей библиотеки и наткнулась на незнакомца. Он был в белых брюках и кремовой рубашке. Стоял, опираясь спиной на машину и ждал. С улыбкой протянул три роскошные алые розы:
— Я прошу вас принять их, как мою искреннюю признательность за понимание.
Оксанка чуть не задохнулась — ей впервые дарил цветы мужчина! Она зарделась, принимая розы и пробормотала:
— Спасибо…
Уткнулась лицом в цветы, вдыхая чуть заметный аромат. Разглядывала капризно изогнутые лепестки, стараясь прийти в себя. Плейбой подошел к пассажирской дверце шикарной серебристой «Ауди» и галантно распахнул ее:
— Прошу!
Зиновьева шагнула к машине. Поддела носком туфли неизвестно откуда взявшийся увесистый камень и подопнула его. Булыжник, словно пуля, врезался в бок иномарки, оставив на ней вмятину и царапину. Оксана, открыв рот, остановилась и испуганно посмотрела на парня.
Плейбой с трудом сдержался, чтоб не кинуться на нее с кулаками. Вместо этого мило улыбнулся и махнул рукой, мол «ерунда». На мгновение отвернулся, словно бы посмотреть на переднее колесо. Его красивое лицо перекосило от злости. Он беззвучно выругался. Зиновьева успокоилась, подошла к машине, но вдруг спохватилась:
— Господи! Да ведь мы даже и не познакомились! Меня Оксаной зовут, а вас?
Он улыбнулся, поворачиваясь и с легкой улыбкой глядя на нее:
— Всеволод. Можно Севой звать. Могли бы посмотреть на карточку читателя! Предлагаю перейти на «ты». Все же мы оба где-то в душе романтики. Как вам предложение? Если против, я не обижусь.
Оксанка улыбнулась, подходя к автомобилю:
— Можно и на «ты»! Красивая машина. Извини, что я ее поцарапала.
Он неопределенно махнул рукой, словно такое случалось постоянно. Усадил ее на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Обходя машину спереди, произнес улыбаясь:
— Я бизнесмен. Занимаюсь экспортом мехов. Без машины никуда!
Забрался в машину и повернулся к ней:
— Ты, наверняка, умираешь с голоду, как и я. Давай заедем в кафе? Я угощаю.
Она немного подумала и согласилась:
— Ну, раз ты можешь себе позволить такое удовольствие, я не против. Лишь бы тебя «не ударило» по карману в денежном плане! Сообщаю сразу, зарабатываю я мало и на подобные заведения не могу позволить себе тратить деньги.
Плейбой улыбнулся:
— Да нет проблем! Я так рад встрече с таким же любителем поэзии, каким являюсь сам. Столько лет никак не мог найти единомышленника и надо же. Нашел! К тому же красивую девушку!
Зиновьева зарделась от его последних слов. Ей было приятно. Машина отъехала от библиотеки. Сева всю дорогу читал ей стихи Ахматовой, Рубцова и Асадова, которые он выучил утром. Ему пришлось здорово потрудиться, чтоб выполнить это задание. Утешала мысль, что Батон хорошо заплатит.
Оксанка млела от счастья: наконец-то нашелся человек, разделяющий с ней ее любовь к поэзии! Она тоже принялась декламировать и надо сказать, что получалось это у нее весьма профессионально.