Невезуха
Шрифт:
Все тело было чужим, но постепенно оно стало мне подчиняться. Я снова со стоном сел и прислонился спиной к туннелю. Выдохнул застоявшийся в легких воздух и снова посмотрел на робота, лежит, скотина, не шевелится. То ли в засаде находится, то ли просто ждет, когда я поближе к нему подберусь. Вялыми руками я достал из заплечного мешка пару кубиков и съел их, запивая водой. Мне определённо становилось легче с каждой минутой.
А значит, что? Правильно, будем жить! А еще это значило, что древний остался во мне, никуда он не ушел, так и живет во мне и по-прежнему наблюдает за окружающим, делая свои непонятные для меня выводы. А с артефактом он стал еще сильнее, вон как всего за пару минут меня на ноги поставил со сломанным позвоночником.
Немного отдышавшись, я взглянул на Мию, ей тоже приходилось несладко, но лицо у нее уже порозовело, морщинки разгладились, руки и ноги перестали дрожать. Ну и хорошо, ну и ладненько. Все живы, значит, еще поборемся. Я часто задышал, насыщая мышцы кислородом, потом одним быстрым движением встал и тут же завалился набок, ударившись башкой о стенку туннеля. Ничего, главное, что сумел подняться в первый раз, во второй раз получится лучше. Я снова почувствовал себя маленьким ребенком, который ничего не может и не умеет. Любой малыш первые месяцы учится держать голову, потом подниматься на руках, затем ползать, подтягивая непослушные ноги, и только после этого начинает садиться, и лишь затем пытается встать. Только у ребенка на это обучение уходит год, а мне надо пройти весь этот путь минут за пятнадцать, максимум за полчаса. Кто его знает, как поведет дальше этот робот. А то, не дай бог, появится второй, и как с ним воевать буду? Лежа?
Кое-как я снова поднялся и, держась за стенку, побрел к роботу, держа в руках тот невероятно тяжелый дуэльный пистолет.
— А я? — сзади проговорила девушка. — Ты бросаешь меня?
Самое время для разборок. Женщины любят такое. В самый неподходящий момент, например, в драке, когда тебе в лицо летит чужой волосатый кулак, спросить, а ты меня любишь? И ведь надо отвечать.
— Я вернусь, — буркнул я. — Мне просто надо кое-что выяснить.
Последние метры я едва доковылял, слабость была такая во всем теле такая, что хотелось просто упасть и умереть. Но это потом, сейчас не до смерти, на нее у меня времени нет, да и планы у меня другие. Я буквально рухнул на этого паршивого робота. Как-то из головы по дороге вылетело, что он может быть целым и невредимым, а значит, готов меня подстрелить. Не знаю, в какой момент я понял, что он вышел из строя, что передо мной просто груда металла. Может быть сразу, а может чуть позже.
Минут пять мне понадобилось только на то, чтобы понемногу придти в себя и отдышаться, потом я, ковыляя и прихрамывая на обе ноги, обошел эту махину, практически перегородившую туннель. Сдох, сволочь. Нигде в нем ничего не жужжит, ничего не светится.
Хороший, однако, пистолет мне Мия выбрала. Наверняка стреляет электромагнитным импульсом. Есть такое оружие на земле, один выстрел, и вся электроника выходит из строя. Так что нам повезло, что я успел на курок нажать прежде, чем отправился в полет, должно быть именно поэтому мы еще живы. Охая и ахая, я вернулся к девушке, чтобы сообщить об этой радостной новости. Знаете, что она ответила? Что, мол, мог бы сразу меня спросить, я бы тебе ответила, что не чувствую от терминатора никаких излучений, говорящих о его целости. Робот погиб, потому что его искин ты уничтожил первым своим выстрелом, а без электронных мозгов терминатор не может действовать.
Ясно. Понятно. Я взял девушку под мышки и попробовал поставить на ноги. Ох и тяжелая она. С меня семь потов сошло, пока я ее поставил, потом пришлось подставлять плечо, чтобы она не упала. Ну а дальше шаг за шагом мы поплелись вперед. На дохлом роботе сделали передышку, посидели на теплом металлопластике, попили водички, я съел еще один пищевой кубик. Почему всегда после ран и прочих неприятностей во мне жор открывается? То ли так у меня тело реагирует на известие, что он все еще живо, то ли просто любит пожрать.
— Меня аптечка колет, — пожаловалась девушка. — У меня уже все болит от ее уколов, а она колет и колет.
— Ну, давай ее уберем, — предложил я. — Снимай скафандр.
— Не буду, — покачала головой Мия. — А вдруг и на самом деле мне нужны ее лекарства?
— Сие не факт, — вздохнул я. — Скафандр не предназначен для особей нашего вида, возможно, что чужие лекарства тебе вредят, но вероятнее всего просто не действуют, потому что у них срок действия истек. Автоматика видит, что твое состояние не улучшается, вот и продолжает колоть.
— Тогда убирай эту чертову аптечку, — девушка разделась, я взял скафандр, нащупал место, где аптечка крепилась, и вытащил ее из захватов, а потом перевел взгляд на Мию и вдруг почувствовал шевеленье в нижнем отделе своего многострадального тела. О-па-на, а я, оказывается, еще не импотент. Правда, никаких действий я предпринимать не стал, Мию пожалел, настолько усталой и больной она выглядела. — Я хочу спать.
— Давай поспим, — согласился я, вспомнив о том, что во сне любой организм себя лечит. А раз так, то почему бы и нет? Спешить нам уже некуда. Конечно, хочется быстрее убраться с этой планеты, но в таком состоянии ни она, ни я далеко не уйдем. — Все равно сил нет куда-то идти.
Так мы и уснули прямо на полу рядом с этой металлопластиковой махиной, согревая друг друга телами.
Глава двадцать первая
Как говорил один мой приятель, жизнь такова, какова она есть и больше никакова. В ней не бывает все гладко и легко, всегда будет что-то, что предугадать нельзя, и когда ты будешь считать, что жизнь прекрасна, тебе на голову обязательно свалится кирпич. Ибо, как говорил другой мой приятель, в жизни всегда есть место неожиданностям. Вот ты идешь весь из себя никакой, результаты анализа на рак положительные, и тут вылетает на пешеходный переход крутой мажор и бьет тебя железным бампером крузака, и вот ты уже лежишь весь переломанный в больнице и думаешь, когда тебе было хуже, до или после наезда? Потому что диагноз рака после повторных анализов не подтвердился, а инвалидом, прикованным к коляске, ты теперь останешься навсегда.
И если бы не тот положительный результат анализа на рак, ты был бы более осторожен и аккуратен, и увидел бы этого козла издалека, но ты оказался рассеян и подавлен, узнав об отложенном приговоре на смерть, и поэтому оказался под его колесами. Он не виноват, потому что мажоры не бывают виноватыми, а если ты в этом сомневаешься, то в довершение к тебе придет подкормленный гаишник и скажет, что по камерам наблюдения видно, что ты сам бросился под машину сына уважаемого человека, чтобы покончить свою бестолковую и бесполезную жизнь самоубийством, а теперь вот в больнице они узнали и причину этого безрассудства, ты думал, что у тебя рак. А это значит, что ремонт крузака за твой счет. И неважно, что ты теперь инвалид. Квартира-то есть? Вот-вот. И получается, едва ты подумал, что в жизни все плохо, как все стало еще хуже.
Я это к чему? А к тому, что робот-терминатор ожил, ну, почти как в фильме! Пока мы рядом с ним спали, эта тварь, похоже, протестировала свои повреждения, восстановила поврежденные цепи и начала подниматься на своей платформе. Хорошо еще, что я успел за него зацепиться и втянуть на платформу Мию. И очень показалось чудесно, что башенок на роботу имелось много, было за что цепляться, а вот хреновым оказалось то, что терминатор своими датчиками нас засек и снова стал пытаться нас убить. Он начал стрелять из своих орудий в разные стороны, правда, никуда не попадал, но от вибрации и сотрясений мы едва на нем держались. Кстати, я так и не понял, чем он стрелял, потому что повреждений стен не наблюдалось, хоть все вокруг тряслось. Ощущение было таким, что терминатор выстреливал воздушными пробками или чем-то подобным, вроде и стреляет, а вроде и нет. Но с другой стороны, я-то знал, что попадать под этот воздушный кулак не стоит, в прошлый раз едва выжил.