Невидимка с Фэрриерс-лейн
Шрифт:
– Та женщина опять к нему приходила. Она уже несколько месяцев не давала ему проходу. Такое впечатление, что он очень из-за нее расстроился, и, как только она ушла, вышел из дома почти сразу за ней.
– Какая женщина, миссис Стаффорд? – быстро переспросил Питт.
– Мисс Маколи, – ответила она. – Тамар Маколи.
– Актриса? – удивился инспектор. – А вы не знаете, что ей было нужно?
– Да, конечно. – Джунипер вздернула брови, словно не ожидала такого вопроса, словно полагала, что полицейскому и так все известно. – Это касается ее брата.
– Но какое отношение все
На мгновение лицо Джунипер приобрело весьма горькое и ироничное выражение.
– Вряд ли, мистер Питт. Его повесили пять лет назад. Маколи хотела, чтобы Сэмюэл пересмотрел дело. Он был членом Апелляционного суда, который отклонил просьбу ее брата о помиловании. Тот был осужден из-за ужасного преступления. Наверное, если бы общество могло его повесить дважды, оно бы это сделало.
– Это дело Годмена, – сказал Ливси за спиной Питта. – Убийство Кингсли Блейна. Полагаю, вы помните это дело?
Инспектор на мгновение задумался. В голове мелькнуло смутное воспоминание о всеобщих ужасе и ярости, связанных с убийством, о статьях в газетах, об одном-двух безобразных инцидентах на улицах, когда толпа набросилась на евреев.
– Убийство на Фэрриерс-лейн? – спросил он.
– Совершенно верно, – подтвердила Джунипер. – Ну а Тамар Маколи – его сестра. Не знаю, почему у них разные фамилии, но ведь у актеров все не как у обычных людей. Никогда не знаешь, когда они серьезны, а когда нет. И к тому же они евреи.
Питт вздрогнул. Ему показалось, что в комнате вдруг подул холодный ветер, словно дыхание ненависти и безрассудства ворвалось в открытую дверь. Ливси встал и закрыл ее. Питт взглянул на Шарлотту и заметил у нее в глазах страх, как будто она тоже почувствовала дуновение чего-то странного и мрачного.
– То было очень неприятное дело, – тихо сказал Ливси. Голос его был суров, в нем чувствовалось что-то отдаленно напоминающее гнев. – Не понимаю, почему эта несчастная женщина не оставит дело брата в покое, чтобы воспоминание о нем исчезло у всех из памяти… Но некое беспокойство заставляет ее все время о нем напоминать и настаивать, чтобы по нему снова было назначено слушание.
Лицо Ливси потемнело, словно такое поведение было ему отвратительно и он с удовольствием больше не стал бы ко всему этому возвращаться, ибо оно вызывало совершенно бессмысленную и ненужную боль, что он сам касается данной темы, лишь повинуясь служебному долгу.
– У нее какая-то сумасшедшая идея – очистить посмертно его имя от обвинения. – Судья слегка пожал плечами. – А правда заключается как раз в том, что этот негодяй оказался по уши виноват, что и было доказано. На этот счет не оставалось никаких сомнений, оправданных или интуитивных. Он воспользовался правом на справедливый и беспристрастный суд и правом на апелляцию. Я знаю все факты, относящиеся к этому делу, Питт, – я сам принимал участие в судебном заседании, рассматривавшем его апелляцию.
Томас кивнул в знак того, что принял сообщение
– Мисс Маколи приходила к мистеру Стаффорду и сегодня?
– Да, рано днем. И он очень из-за этого взволновался. – Она глубоко вздохнула и постаралась овладеть собой, схватившись за руку Шарлотты. – Он сразу же вышел из дому, сказав, что ему обязательно нужно повидаться с мистером О’Нилом и мистером Филдингом.
– Джошуа Филдингом, актером? – переспросил Питт, почему-то избегая взгляда Шарлотты; перед его мысленным взором возникло с болезненной четкостью встревоженное лицо Кэролайн в театре.
– Да, – едва заметно кивнула Джунипер, – он тогда уже был членом труппы и, конечно, играет в ней и сейчас. Вы видели его сегодня на сцене. Он был другом Аарона Годмена и как будто тоже находился под подозрением – разумеется, пока не выяснилось, кто виноват на самом деле.
– Понимаю. А кто такой мистер О’Нил? Тоже актер?
– О нет! Мистер О’Нил был другом Кингсли Блейна, убитого. Он всегда был очень респектабельным человеком.
– А почему мистер Стаффорд пожелал с ним увидеться?
Джунипер слегка покачала головой.
– С самого начала его тоже подозревали, но это, конечно, продолжалось очень недолго. Понятия не имею, почему Сэмюэл хотел с ним встретиться. Он со мной об этом не говорил, и я знаю, куда пошел муж, лишь потому, что он был очень расстроен и я спросила, куда он собрался. Но он сказал только, что хочет встретиться с мистером О’Нилом и мистером Филдингом.
Адольфус Прайс откашлялся, опять неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Э… я… я могу подтвердить это, мистер Питт. Мистер Стаффорд приходил сегодня и ко мне. Уже после того, как поговорил с ними обоими.
Томас удивленно посмотрел на Прайса. Он совсем забыл о его присутствии.
– Неужели? А он обсуждал с вами это дело, мистер Прайс?
– Ну… и да, и нет. Как посмотреть. – Адвокат уставился на инспектора, словно ему трудно было смотреть на кого-то другого из присутствующих. – Он задал мне несколько вопросов о деле Блейна и Годмена, в том смысле, как говорит мистер Ливси. Блейн, мол, жертва, Годмен – преступник. Я был советником обвинения, знаете ли. Дело это, в сущности, очень ясное. У Годмена имелся повод для убийства, все подручные средства и возможность. И его действительно видели несколько человек в непосредственной близости от места преступления. Он и сам этого не отрицал. – По лицу Прайса скользнуло виноватое выражение. – И к тому же он был еврей.
Питт опять ощутил внутри какую-то тяжесть, словно камень, и даже не попытался пригасить гневное выражение в глазах.
– А какое это имеет отношение к делу, мистер Прайс? Я лично не вижу тут абсолютно никакой связи.
Тонкие ноздри адвоката затрепетали.
– Он был распят, мистер Питт, – процедил он сквозь зубы, – и я бы сказал, что связь здесь до ужаса очевидна.
– Распят! – ошеломленно вырвалось у Томаса.
– На двери конюшни на Фэрриерс-лейн, – уточнил Ливси, все еще стоявший у двери. – Вы, разумеется, помните это дело? О нем очень подробно писали во всех лондонских газетах. Все вокруг лишь об этом и говорили.