Невидимые люди
Шрифт:
И Марина снова покорно кивнула.
Так прошли первые месяцы жизни Марины в этой стране, которую она не любила, не понимала и не принимала. Здесь странным было все: жара в ноябре, бродячие кошки, копошащиеся в вонючих мусорных баках, смуглые, почти чернокожие люди, которые внушали, особенно поначалу, совершенно иррациональный страх…
Постепенно она привыкла ко всему: и к запаху гниющих овощей, смешанному с ароматом жасмина; и к монотонным звукам молитв, доносящихся из синагог в пятницу вечером, и к визгу автомобильных тормозов, и к воплям нахальных детей, которые были здесь везде. Привыкла к вкусу помидоров, который показался ей сначала резиновым, а потом кислым и пресным. Привыкла к огромным, почти с палец величиной семечкам, зажаренным в соли. Привыкла к морскому ветру, несущему с собой песок, соль и запах йода. Привыкла к женщинам, в самую лютую жару замотанным в длинные одежды, и к мужчинам в штанах, свисающих с задницы настолько низко, что становится стыдно.
И еще ее поразило количество беременных женщин. Их было так много, они попадались буквально на каждом шагу! Причем женщины эти были разные – от самых молоденьких, на вид почти девочек, до почтенных матерей семейств, которые тащили за собой орущий выводок.
Постепенно все то, что шокировало ее в первые дни, становилось обыденным, привычным. К тому же изнурительная жара сменилась осенне-зимней прохладой. Прошли первые дожди – скоротечные, шумные, обильные… Долгожданные! И сухая земля, изголодавшая по влаге, вздохнула и расцвела, и воздух стал бодрящий, прохладный. От земли поднялся запах свежести и пряных трав, названия которых Марина не знала. И на мгновение стало свободно, легко и хорошо.
Но сейчас отдыхать было некогда. Ее ждал рабочий день – длинный, трудный. Обычный день приходящей уборщицы, получающей почасовую плату.
– Здравствуй, Мариночка, – приветствовала ее Роза.
– Здравствуйте, – улыбнулась Марина. – Как у вас дела?
Вообще-то Раиса ни в какой Израиль не собиралась. Она и слово это стеснялась произносить, а если вдруг приходилось, то обязательно с издевкой, с ударением на второе «и» – ИзраИль, чтобы показать свое презрение. Да и слово «евреи» она считала неприличным, куда лучше звучало «жидовня» или «жидята». Поэтому Раиса даже представить себе не могла, что ей придется жить в этой «Израиловке» среди потных и жирных «израильтосов», да еще и выгрызать эту сомнительную привилегию, ежедневно подвергая себя опасности быть позорно депортированной.
Раньше Раиса трудилась санитаркой в психоневрологическом диспансере. Работа грязная, нервная, тяжелая… Зато стабильная, хоть и маленькая зарплата, и к тому же – полная власть над психами, а также их родственниками.
Психи делились на две категории – дохлые и дутые. Дохлые – это те, с которых нечего было взять: старые, больные, совсем выжившие из ума… К ним даже родные не приходили. Эти психи никакого интереса не представляли, и тут у Раисы была полная свобода действий. Она могла по много дней не менять им засранное постельное белье, не мыть судно, да и вообще не проявлять к ним никакого интереса. Лежали себе эти доходяги, постанывали изредка, а что толку: кричи не кричи, все равно никого не дозовешься. Помирай себе потихоньку. Лучше – быстро, чтобы не доставлять хлопот ни себе, ни другим. В целях социалистического соревнования, можно сказать!
Дутые – это ребята поважнее. Обычно они были помоложе и поздоровее, те, у кого еще был шанс выйти из этого заведения на волю. Их, как правило, навещали родные, причем часто это были прилично одетые люди, которые приезжали на хороших автомобилях, вежливо обращались к Раисе на «вы», улыбались ей заискивающими улыбками и вручали небольшие конвертики с деньгами. Тут уж хочешь не хочешь, а приходилось благодарности отрабатывать!
Короче, Раиса неплохо жила, даже, можно сказать, хорошо… А потом случилась неприятность. Привезли как-то психованную – молодая такая, красивая, одета модно. Говорили, то ли актриса, то ли журналистка. Да хрен их разберет! Наркоманка сумасшедшая, и все тут. Но только видно, что дутая, и потому снять с нее благодарностей можно много. И хахаль к ней ходил тоже такой модный, с усами и бородой.
Раиса ее обхаживала как умела: и полы у нее в палате мыла, и белье постельное целых два раза поменяла, и даже притащила ей, под страшным секретом, конечно, прокладки для «этих дней», чтобы она не маялась, как остальные психушные. В общем, относилась к ней по-человечески и справедливо рассчитывала на ответные действия. Но то ли психованная оказалась совсем дурой, то ли хахаль ее жмотом был, а они кроме шоколадок да улыбок ничего ей не предлагали. Раиса и так намекала, и эдак, а они все свои шоколадки прут да прут. Тогда пришлось Раисе сказать напрямую: если хотите, мол, чтоб психованная ваша тут грязью не заросла и вонью не провоняла, то давайте, несите благодарность!
Вот тут-то и начались все неприятности. Психованная вместе с хахалем написали жалобу вышестоящему начальству. И такую сцену разыграли, как будто из них деньги вымогают, чуть ли не прилюдно насилуют.
Как раз над больничным начальством городское начальство сменилось и показательно решило устроить чистки рядов. Вызвал Раису Кирилл Александрович, главврач, и говорит: так и так, Раиса Николаевна, а пишите заявление по собственному желанию. А какое тут желание? Ей же до пенсии еще два года! Кто ж ее на работу возьмет? А он уперся: не могу, говорит, коррупцию покрывать в нашем учреждении. Пишите, и все тут. Нечего делать, Раиса написала заявление и оказалась на улице.
Ситуация складывалась просто отчаянная. Муж – идиот, хорошо, что не бьет хотя бы. С другой стороны, хотелось бы посмотреть, как он на нее замахнется! Смех, да и только. Сам три копейки в дом несет, зато требует от нее как за три рубля. Дочери две: одна сходила замуж за алкоголика, развелась; другая, дура, на сносях, сама не знает от кого. И обе к матери пришли: дай денег, говорят, а то с голоду пухнем. А где ей денег взять?
И тут вдруг объявление увидела: «Ищем сиделок для ухода за пожилыми людьми в Израиле. Хорошие условия. Зарплата от 1000 долларов». Тысяча долларов! Да ей таких денег даже со всеми благодарностями не заработать! Да еще и заграница… Раиса серьезно задумалась.
Нет, к евреям она относилась подозрительно, конечно. А как к ним относиться, если даже главврач этот, Кирилл-в-жопу-педрил, тоже из ихних был? Да и вообще не верила она им. Известно же всем, что жид обманет – и в воду канет. Эта такая поговорка, Раиса сама придумала. Но ситуация сложилась просто отчаянная, денег не было совсем, и Раиса решила: а чем черт не шутит!
Так она оказалась в Израиле.
Сначала все было прилично и легально. Она поселилась у старой женщины, практически парализованной. Нужно было ухаживать за больной, давать ей лекарства, менять подгузники, мыть и выгуливать. Старуха оказалась из бывших наших, то есть говорила по-русски, но уже давно выжила из ума, поэтому понять ее разговоры было невозможно, да Раиса и не пыталась. Зачем оно ей? Вести беседы с выжившей из ума жидовкой? Нет уж, спасибо. Да и работа была несложной, она такую делала всю жизнь и в гораздо большем объеме. Немного унижало ее человеческое достоинство, что раньше она чувствовала себя большим и важным человеком, а теперь превратилась в подтиральщицу еврейского зада. Но что делать! Раиса вздохнула и принялась за работу.
Жила она в квартире у хозяйки, за ее же счет питалась. Имела один-единственный выходной, который проводила на пляже с быстро возникшими непонятно откуда подружками, такими же бедолагами, как и она. Раиса теперь слыла «богатой», она худо-бедно кормила дочерей, даже недавно появившуюся на свет внучку, которая с немыслимой наглостью, еще даже не научившись говорить, уже претендовала на Раисины жалкие богатства. У нее даже оставались лишние средства на пляж и немного на себя.
Правда, Раиса была экономной и денег тратить не любила. Круглый год ходила в одинаковых шортах или штанах – поношенных, застиранных. Ну, зимой, когда дождь, могла куртку и носки надеть. Хотя разве это зима? Такое же надувательство, как и все остальное! Летом она вообще носила только шорты, больше похожие на трусы, и майку, смахивающую на лифчик. Слава богу, кто-то умный и доброжелательный объяснил ей, что, несмотря на страшную жару, надо бы еще надевать бюстгальтер, а то Раиса так расслабилась, что даже перестала носить нижнее белье, пугая окружающих своими обвисшими иссохшими грудями.