Невидимые тени
Шрифт:
– Как же! – Бухгалтерша даже руками всплеснула. – У нее дома ноутбук есть, и здесь в конторе, если что зависнет, мы Майе звоним, если она может, то приезжает, всегда наладит, а то и по телефону расскажет, на что понажимать. И по-английски знает! Вот такая девочка!
– Надо же! – Николай Николаевич о чем-то задумался. – Это меняет дело в лучшую сторону. Надеюсь, смогу устроить ее на хорошее место.
Он выходит из здания, садится в машину и едет в сторону своего офиса, обдумывая услышанное.
– Нет. – Он уже принял решение. – Не сходится. Что-то здесь все равно не так. Вот дьявол…
Он
Позвонив в дверь, он какое-то время ждет, потом дверной механизм щелкает, и Николай Николаевич заходит в полутемное помещение бара. Проходит через зал мимо стойки и идет в дальнюю комнату, над дверью которой горит светильник. Он уже бывал здесь, но сегодня пришел по довольно странному поводу, и это его нервирует.
3
Матвеев был зол на себя. И ладно бы в первый раз с ним такое приключилось, так ведь нет! Никогда у него не держатся в голове даты – он помнит дни рождения детей, родителей и Панфилова, запомнить остальное для него – задача непосильная. А тут еще свалился большой проект, который нужно разработать очень быстро. И хотя Матвеев подключил к разработке самых опытных сотрудников, дело пока продвигается трудно. Он-то уже видит, что нужно сделать, но этого мало. Ему надо, чтобы ребята тоже это увидели, только тогда они смогут сообща выполнить работу, только тогда творить будет каждый, а не просто механически проектировать то, что он им покажет. Но они пока ничего не видят, Матвеев подталкивает их к этому осторожно, зная, что они должны сами понять то, что понял он.
И когда вчера днем Ника, как ни в чем не бывало, позвонила ему и принялась вещать о каких-то подарках, большом медведе и ботиках со светящимися подошвами, Матвеев почувствовал себя скверно, потому что понятия не имел, о чем она щебечет в трубку, а по ее уверенному тону предположил, что должен знать, о чем речь.
– Макс, ты там что, завис? – Ника прервала свой монолог, не получив в ответ даже мычания. – Ты что, не помнишь?
Матвеев почувствовал, что его загнали в угол. Он начисто забыл о каком-то медведе и ботиках и в толк взять не мог, о чем вообще речь.
– Нет, Никуша, что ты. Просто я занят.
– Врешь, – безжалостно пригвоздила его Ника, и Максим понял, что сопротивление бесполезно. – Забыл, как всегда.
– Ника, понимаешь, тут у нас сейчас…
– У вас там всегда что-то и всегда – сейчас. Но то, что твоим крестникам завтра исполняется год, ты должен был помнить, дорогой мой брат и кум.
Но Матвеев забыл. То есть он, конечно, не забыл, что год назад стал крестным отцом двух рыжих голосистых младенцев – детей Сашки Панфилова, лучшего друга, компаньона и практически брата. Он потом целый год удивлялся, как быстро две крикливые обезьянки превратились в симпатичных ангелочков, очень активных и смышленых. Но то, что год им исполняется именно завтра, он начисто забыл. А ведь примерно недели две назад Ника что-то такое ему говорила… вот дьявол, говорила, точно, но ведь забыл же!
– Никуша, прости.
– То-то. – Она хихикнула. – Это муж меня надоумил. Позвони,
– Я бы свой точно не положил. – Матвеев рассмеялся. – Никуш, так что там с медведем?
– Я решила, что медведь нужен все-таки один, но самый большой, какой найдется. Я заказала в «Симбе», но привезут его только завтра, примерно в двенадцать, а мне еще – душа вон – надо забрать торт в «Восторге» и в то же время, в общем, хоть разорвись, не попрусь же я с тортом за медведем, муж завтра занят ужасно, а медведя надо забрать обязательно, но некому, ты же все равно приедешь, так забери его, запиши адрес…
– Ника, не тараторь. – Матвеев вздохнул. – Я знаю, где находится «Симба», но мне совершенно неудобно туда ехать, и потому выдвигаю встречное предложение: я заберу в «Восторге» торт, а ты поедешь за медведем. Идет?
– Ладно. И правда тебе не с руки в «Симбу» тащиться, я как-то не подумала. Только имей в виду, за тортом надо приехать не раньше одиннадцати и не позже часа дня, иначе не видать нам его как своих ушей, лучшие торты в городе только в «Восторге», и если ты опоздаешь, они выставят его на продажу, а тогда уж только мы его и видели. Мне просто вернут деньги, а торт где искать? Так что не опоздай, пожалуйста.
– Что у них за идиотская система такая?
– Ничего не идиотская. Они готовят торт, и им хочется, чтобы он не пропал. Если за ним не приходят, значит, они старались зря – там людям не только деньги важны, но и качество. Это же не обычный торт, а трехэтажный, специальный, он уйдет, может, не так быстро – вот из этих соображений они сразу его ставят на продажу, чтобы продать в течение срока годности. А заказчику просто деньги вернут, и все. «Восторг» – лучший супермаркет, там все очень качественное, они за этим следят просто люто, ты там никогда не купишь тухлятину, можно любой продукт брать не глядя, именно потому они такие правила ввели. Так что не опоздай.
– Я обещаю тебе.
– Так-то лучше. Слушай, Макс, а ведь Лерке и Сашке тоже купить надо бы что-то. Родители как-никак.
– Ага, как-никак. – Матвеев хмыкнул. – Куплю Панфилову спиннинг, пусть на озере упражняется, если время найдет, а ты для Валерии что-нибудь сама придумай, я в ваших женских штучках не силен.
– Заметано. Имей в виду, если ты проворонишь торт, я… я не знаю, что с тобой сделаю.
– Никуша, ну чего я его провороню?
– Да знаю я тебя, снова завозишься на работе – и все, уйдешь в другое измерение, где нет жадных до вкусных тортов граждан, опоздаешь, и…
– Не опоздаю.
Это было легче сказать, чем сделать. С утра Матвеев только на минутку заскочил в офис с твердым намерением тотчас же сесть в машину и ехать в Александровск, но в проекте наметился прорыв, и он задержался, чтобы обсудить некоторые детали, а потом гнал машину по шоссе, думая о том, что Ника умеет быстро ездить, причем совершенно бесстрашно, а он нет.
В «Восторг» он влетел без пяти минут час. Окликнув кондитера, молодого тощего парня в белом халате и белом же колпаке, Матвеев объяснил ему, зачем приехал, и с облегчением вздохнул, когда парень, понимающе кивнув, скрылся за металлической дверью, ведущей в служебное помещение.