Невидимые знаки
Шрифт:
Если бы только у меня был швейцарский армейский нож, то я бы мог сделать это.
Я взглянул на мой костыль. Я мог бы разбить раковину, чтобы открыть... но тогда мясо будет в песке. Несмотря на то, что мое тело требовало пищи, я не мог себе позволить терять ее. Только не тогда, когда это может быть единственный моллюск, которого нам удастся найти.
— Да. Мы можем. Но прежде чем мы это сделаем... давай посмотрим, сможем ли найти еще, да?
Она надула губки.
— Но я хочу съесть сейчас.
— Я тоже. Но мы не можем забыть о
Ее желудок издал урчание, дикость завладела ее взглядом. Она не могла отвести взгляд от моллюска, но постепенно, переключилась с яростного монстра на сопереживающую девочку.
— Полагаю так.
Прыгая вперед, я сделал еще одно углубление костылем.
— Я делаю углубления, а ты ищешь, хорошо? Потому что я не могу нагибаться.
Я наблюдал за тем, как Пиппа, промокшая от того, что приземлилась на попку, подползла на четвереньках к новому углублению и засунула руки в него.
Я затаил дыхание, пока она искала.
Пару мгновений спустя, она запищала от радости. Вскидывая руки вверх, она продемонстрировала еще одного моллюска.
Если бы я только мог двигаться, я бы схватил и закружил ее, как сумасшедший идиот. Вместо этого, все, что мог сделать — погладить ее по голове и сглотнуть свое ощущение счастья.
— Хорошая работа, Пиппи.
Она улыбнулась.
— Одна для меня, одна для Коннора. Теперь нам нужно для тебя и Стель.
— Стель?
— Да, она сказала мне, что я могу называть ее так.
Я ненавидел чувство ревности, что вспыхнуло у меня по отношению к тому, что маленькой девочке было позволено называть ее сокращенным именем, тогда как я целовал Эстель, желал ее, и хотел, чтобы она находилась рядом со мной.
У меня не было ничего, что я мог бы предложить ей.
Но теперь... Пиппа и я, мы нашли надежду.
Я покажу ей, что я лучше чем то, что из себя представляю.
Обводя взглядом огромное пространство пляжа, я пробормотал:
— Пойдем, Пеппи, давай-ка добудем обед.
…
Дым.
Что-то горело.
Мое прихрамывание стало напоминать болезненное сочетание движений, которые перемежались с волочением и подпрыгиваем.
— Пиппа, беги первая. Убедись, что лагерь в целости и сохранности.
— Коннор! — Она сорвалась с места, все ее тело встрепенулось от спокойного капания.
Мы находились недалеко от дома, но тот факт, что я не мог бежать, сводил меня с ума.
Пиппа бы обогнала меня, но что, черт побери, она могла сделать, если бы что-то было объято пламенем.
Мы бы все потеряли.
Все, что мы не могли себе позволить потерять.
Я последовал за ней так быстро, как только мог. С сумки через плечо стекала вода по моему бедру от того, что она была полностью промокшей из-за морской воды с моллюсками.
Тошнота от того, что я двигался слишком быстро, смешалась с голодом, когда я пересекал мягкий песок.
Вместо того
Эстель смеялась, размаивая пальмовой ветвью, горящей на конце.
— Какого хрена тут происходит?
Я не мог определиться, был ли я впечатлен, благодарен, или же зол на то, что в который раз Эстель заставляла меня чувствовать себя идиотом. Она каким-то чудом разожгла огонь. Она создала тепло и обеспечила предметами, в которых можно готовить пищу и...
Черт возьми, кого я обманываю?
Я не влюбился в эту женщину. Я был безумно влюблен в нее.
Откуда она такая появилась и как мне сделать так, чтобы она стала моей?
Коннор хлопнул в ладоши, его лицо было румяным и раскрасневшимся.
— Огонь! Мы развели огонь!
На мгновение, я проигнорировал серьезные последствия такого чуда и пристально осмотрел на Эстель.
Послушалась ли она меня? Избегала ли она подходить к телу? Как бы то ни было, ничего не таилось в ее взгляде и не омрачало ее голос. Ее глаза сияли, когда она развернулась, как танцовщица, держа горящую пальмовую ветвь.
— У нас получилось. Мы разожгли огонь!
— Я могу видеть это. — Мой взгляд метнулся в сторону к изобретению похожему на санки с нашими вещами. Им не только удалось сделать что-то невообразимое, но кроме этого им удалось доставить вещи в лагерь, которые увеличат нашу вероятность выживания.
Я не потерял голову от любви… я был ослеплен любовью, опьянен, целиком и полностью ошеломлен тем, насколько невероятной была эта женщина, разрушенная островом.
Мое сердце колотилось, как вышедший из-под контроля локомотив с паровым двигателем. Я не мог отвести своего взгляда от нее, когда Эстель бросила горящее растение в огонь и вытерла свою руку о щеку, размазывая по ней сажу.
— Вы вернулись. Мы волновались.
Коннор прыгал.
— Огонь. Огонь. Огонь!
Я сдерживал изо всех сил улыбку. Я не знал почему. Я был так же рад, как и он. Но почему-то я чувствовал себя чужим. Словно никогда не буду достоин Эстель, потому что она не нуждалась во мне, в то время как я отчаянно нуждался в ней.
Прекрати быть таким идиотом.
Эстель подошла ко мне, доставая что-то из кармана. Загорелая кожа ее руки и лица действовала на меня как удавка вокруг горла.
Черт, она была красивой.
И умной. И смелой. И сильной. И такой чертовски бескорыстной.
— Вот, я нашла кое-что, что принадлежало тебе.
— Ох?
Она взяла меня за руку. Мою кожу обожгло под ее прикосновением, стремительно распространяя взаимное влечение и желание. Она втянула вдох, но не подняла взгляда, избегая внезапной напряженности, что воцарилась между нами. Разжимая мои пальцы, он положила часть очков на мою ладонь.