Невидимый город
Шрифт:
– Скажи, ты не хотел бы вернуться в столицу?
– О чем вы толкуете, матушка? Мне что-то невдомек.
– Правда? Но ведь все просто. Годы прошли, Дух Хранитель уже не гневается на тебя. Я… принесла ему богатые жертвы и умоляла простить моего сыночка. Мне невыносимо думать о том, что ты скитаешься невесть где, голодный, полуодетый, и тебе не с кем даже поговорить по душам.
– Матушка, о чем вы говорите?! Я боюсь верить вам. Вернуться в столицу! Быть прощенным! Если б вы знали, как я корю себя за то, что заставил вас
– Ну что ты, не надо. Сыновья всегда причиняют горе своим матерям, а матери всегда их прощают, так уж повелось испокон веку.
Сайнем вновь поцеловал подол ее платья. Она ласково потрепала его по голове и подняла с колен.
– Так вот, поговорим о твоем возвращении. Говорят, ты дружен с тем дивом-отступником.
– Вроде бы так, матушка.
– И еще говорят, что он просит в награду за службу земли в Пришеламье.
Сайнем призадумался: как быть, изображать идиота дальше? Ничего не видел, ничего не слышал? Нет, если она решит, что, пообщавшись с чужанами, я превратился в слепоглухонемого сержанта, то и разговаривать со мной не захочет. Надо проявить небольшую смекалку.
– Должно быть так, матушка.
– А теперь слушай. Необходимо, чтобы Армед остался при королевском дворе. Мы уже обсуждали брак его сестры и милорда Хильдебранда. Для самого Армеда тоже найдется достойная невеста. Главное, чтобы он сам понял: ему гораздо выгоднее жить в столице, чем сидеть здесь, под самым боком у проклятого леса.
– А для чего это вам, матушка?
Исгерд вновь окинула сына оценивающим взглядом и, вероятно, разгадала его нехитрую игру, потому что следующие ее слова были обращены отнюдь не к «идиоту».
– Здесь Армед останется опасным союзником, которого придется все время улещать и богато одаривать. А если вся армия, все силы, все деньги Королевства будут этой зимой собраны в единый кулак, то следующей весной мы сможем, не дожидаясь очередного нашествия, первыми явиться в горы. И тогда король Рагнар будет одаривать своих верных слуг уделами из дивьих земель. Ты понимаешь?
– Я понимаю, матушка. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.
– Я верю тебе, сынок, и буду с нетерпением ждать следующей встречи.
Она поцеловала Сайнема в щеку, овеяв на мгновенье запахами фиалки и медоцвета, подобрала юбки и пошла к королевским покоям. Сайнем показал ей вслед язык.
– Таори-мертвые, – пробормотал он.
Глава 24
Наверху волшебника поджидал Армед.
– Слышал, Халдон? Его Величество приказывает моим людям расчистить подходы к реке, – начал чужанин без предисловий. – Я не хочу, чтобы они глотали стрелы. Сделаешь что-нибудь?
Сайнем задумался, потом хихикнул. Встреча с матушкой окрылила его, и удачные мысли так и скакали в голове, словно дрессированные блохи.
– Сделаем. Только что дальше?
– Дальше?
Сайнем пересказал свой разговор с Исгерд.
– Я
– Советчиков и без тебя хватает, – согласился Армед. – Ты дороги расчисть.
И, помолчав, добавил:
– Конечно, землю я не отдам, поищите другого дурака. А вот Аин отдать придется, как ни крути.
– Хильдебранд ей подойдет, – утешил его Сайнем. – А не подойдет, так она его быстро обстругает.
Армед глянул на волшебника изумленно, подумал было, не начистить ли морду дерзкому таори за такое небрежное обращение с его, Армеда, сестрицей, но потом махнул рукой – пусть сами разбираются, как хотят.
– Так вот, о колдовстве, – продолжал Сайнем. – Прежде всего мне нужно будет примерно полкотелка коровьего навоза.
– Навоза?
– Причем свежего. Лучше даже горячего. Ты уж, дружище, постарайся, достань. Дальше. Твой брат дарил тебе что-нибудь?
Армед указал на тяжелое золотое запястье.
– Отлично, отдашь мне. Дальше. Аин носит под одеждой поясок из змеиной кожи. Попросишь у нее и тоже принесешь. И последнее. Добудь кусок стрелы, что вытащили из ноги того парня. Ну которого подстрелили у переправы. Вот и все, пожалуй. Если завтра все соберешь, послезавтра перейдешь речку как по-писаному. Идет?
– Идет. Справишься – за мной подарок.
– Не надо, обойдусь. Хочешь одарить, расскажи, почему вы с гор сошли, а леса не боитесь.
Армед рассмеялся:
– А чего нам бояться, Халдон? Это же наша земля. Мы тут жили до таори и после таори жить будем.
Сайнем придержал рукой челюсть.
«Все-таки я и правда идиот, – подумал он. – Кругом идиот, и нечего прикидываться».
Армед уговорил короля Рагнара отложить разведку на два дня, пояснив, что эти дни – священные праздники для чужан. Сайнем сутки постился и не выходил на солнце. Под вечер он отправился на задний двор, вычертил на земле кончиком Армедова копья магическую звезду, развел внутри нее костер из свеженарубленных березовых полешек, бросил туда несколько сухих стеблей чертополоха. Когда нагорело достаточно углей, он поставил в середину кострища горшок со змеиным пояском, обломком стрелы, золотым запястьем и навозом.
Вонь от горшка быстро разогнала всех пришедших полюбопытствовать, один Армед остался и часа три развлекал волшебника преданиями о прежней беззаботной жизни людей (то есть, по-сайнемову, чужан) и о нашествии злобных мертвецов (по-сайнемову, людей Королевства).
Князь, как всегда, оказался прав, когда решился три часа нюхать навозный дым. Зрелище того стоило. Едва солнце село за лесом, горшок забурлил, запыхтел отчаянно, завертелся, как оглашенный, на углях и треснул. Из него вырвались две черные в золотую крапинку змеи и, злобно шипя и плюясь огнем, понеслись по воздуху к Шеламу.