Невидимый город
Шрифт:
Десси поспешно нырнула в башню, захлопнула за собой тяжелую дверь и побежала по винтовой лестнице вниз.
Глава 27
Уже на последнем пролете лестницы шеламка услышала, как Карстен внизу сказал:
– Думаю, будет лучше, если я сам к вам выйду.
И вслед за этим хлопнула тяжелая, обитая старыми щитами дверь.
Внизу у засовов замер на часах Рейнхард. Десси молча оттерла его плечом и глянула в потайной глазок. Веселая кавалькада была уже на мосту. Штурмовать замок они, похоже, не собирались.
Говорил Белый Рыцарь. Ветер
На мгновение ветер стих, и Десси разобрала ответ молодого маркграфа:
– Думаю, через три дня мы сможем это обсудить.
Десси отпрыгнула к стене, и дверь снова хлопнула, впуская доменоса в замок.
– Чего им нужно? – тут же спросила шеламка.
Карстен досадливо дернул ртом:
– Не поверишь – хотят нас защищать! Кельдинг уступил Пришеламье под руку Армеду Чужанину, а Армед посадил к нам в замок своего воеводу. Вот, извольте, грамоты! – Карстен помахал перед Десси и Рейнхардом свитком. – Я, конечно, сегодня же пошлю человека в Купель, разузнать, не блеф ли это, но для блефа получится слишком сложно и глупо.
– И что ж дальше? – спросила Десси.
– А куда мы денемся? Обещали явиться через три дня с сотней рыцарей и защищать нас верой и правдой. Мне удалось сторговаться на пяти десятках. Но ты ж понимаешь! Если я и дальше буду капризничать, сюда явятся пять сотен. Придется дружить.
– Ты не горюй, сестрица ведьма. – Рейнхард заговорщицки подмигнул опешившей шеламке. – Мы тебя спрячем.
– Вот как… – вымолвила Десси, удивляясь еще больше. – И где же?
– Разумеется, на самом видном месте!
Вечером все сидели на кухне. Княжата с урчанием обгладывали свиные ребрышки. (Несмотря на все панибратство с вилланами, от привилегии благороднорожденных есть каждый день мясо молодые Луни отказываться не желали.) Шеламка сладострастно точила ножи, воображая на месте точильного камня горло Белого Рыцаря. Наконец Карстен аккуратно облизал пальцы, вытер их о штанину и сказал задумчиво:
– Прятать тебя надо так, чтоб в случае чего под рукой была.
– За открытой дверью прятать, – отозвался Рейнхард.
– Чего?
– Ну… – Младший Лунек покраснел, припоминая, видимо, свои подвиги в подземелье, но продолжал: – Когда ищут чего-то или кого-то, если дверь на засов закрыта, ее обязательно с петель снесут. А если распахнута – глянут один раз, вроде нет никого, и все дела.
– Ну и где нам такую дверь взять? – поинтересовался Карстен.
Рейнхард сощурился:
– А пусть она нам и правда сестрой будет. Не родной, конечно, – всякий знает, что у нас такой нет, а дальней какой-нибудь. Из нашего же рода, одним словом. А в нашем роду ведьмовства быть не может – это всякий скажет. А если кто на нее донесет, то получится, что мы ее защищать должны. Не станет же дивий наместник с нами разом ссориться! Побоится, небось!
– А если станет? – возразила Десси. – А если ему только этого и надо?
– Да нет. – Рейнхард пренебрежительно отмахнулся. – Не дурак же он конченый. Если он нас хоть пальцем тронет – так и дня на нашем месте не просидит: тут против
– Да не о том спорим, пустое все, – мрачно отозвалась Десси. – Вы хоть на руки мои взгляните. Кто поверит, что у высокородной такие руки?
– Так сделай с ними что-нибудь, ты же женщина! – бросил ей Карстен.
– Мильду попросим, – тут нашелся Рейнхард. – Она еще нашей матушке прислуживала.
– Ну просите, просите… – скептически улыбнулась Десси.
– Три части тела у женщины должны быть длинными, три – короткими, три – большими, три – маленькими, три – мягкими, три – белоснежными, три – алыми и три – черными как смоль.
Обнаженная Десси стояла в лохани с горячей водой. Мильда крутила шеламку туда-сюда, терла огромной колючей мочалкой и поучала Радку.
– Три длинных – коса и бедра. – Она подергала Дессины волосы и натянула их едва-едва до нижних углов лопаток. – Ну, длиньше косу за три дня не отрастить, да и на солнце не высветлить, как положено, – солнце теперь не то. Ладно, помоем с крапивой, лопухом да ромашкой, даже эта пакля немного посветлеет. А бедра вроде и так сойдут. Три коротких – нос и ладони. Волосы на затылок заберем, лоб откроем, глядишь, и на нос меньше смотреть будут. А на руки, – Мильда вздохнула, – на руки придется запястья повесить, тогда и ладони меньше покажутся. Дай-ка водицы!
Радка зачерпнула ковшом из бочки, подала Мильде. Та окатила Десси холодной водой и вновь взялась за мочалку. Радка нависла над бочкой, ожидая, когда вода успокоится и можно будет оценить размеры собственного носа.
– Три большие – глаза и лоб. Под глаза немного тени положим, а надо лбом волосы взобьем, а лучше еще шапочку какую-нибудь приспособим, и вуальку, чтобы на плечи падала. Тогда придется ей голову назад отгибать, вот и лоб будет большим казаться.
«И глаза туда же вылезут», – подумала Десси.
– Три маленькие – подбородок и стопы. Вот тут, у щек, кудряшки пустим, скулы прикроем, а к туфлям подошвы подвяжем. Она, правда, и без того высокая, но это и хорошо – к дылде лишний раз соваться не будут. Три мягких – груди и живот. Грудь придется лифом поднимать да белить. А на живот под платье подушечку положим, хотя… И под груди тоже придется! Свинцовый бы компресс на ночь приложить, да где его возьмешь? В старое время за свинцом к дивам посылали… Три белых – шея и руки. Ну, постараемся, кожу выбелим хоть немного, а где не получится, вуалькой прикроем. Три алых – щеки и рот. Это просто. Румяна я тебя быстро делать научу, а губы пусть сама кусает… как сейчас. Я уж вижу, любит она это. И три черных, наконец. Брови засурьмим, это тоже просто. А что до третьей черной… До нее, дай-то Солнце, никто не доберется.
Она снова окатила Десси из ковша и велела вытираться.
– Пока довольно, а с вечера кожу белить начнем.
Шеламка ухватила Мильду за рукав.
– Постой, каблуки, вуальки – это все ладно. Ты скажи, держаться-то мне как?
– Да как хочешь! Смотри на молодых господ и за ними повторяй, только по-женски; откуда дивам знать, как себя благородные девицы держат! А если ошибешься где, подумают, что к тебе низкая кровь примешалась. А ты что стоишь? – Нянька обернулась к Радке. – Беги, воду выплескивай.