Невидимый свет. Приключенческая повесть
Шрифт:
ДОПРОС
— Вы утверждаете, что ваше имя Полина Григорьевна Зайцева?
— Да — Женщина недоумевающе пожала плечами. — Мой паспорт у вас. И вообще я не понимаю, что все это значит. Я буду жаловаться… Третий день меня держат в заключении.
Полковник Радунов, сдерживая улыбку, выложил на стол продуктовую сетку и дамскою сумочку с никелированной застежкой.
— Это не ваши вещи?
— Не мои. Надо не иметь вкуса, чтобы покупать такие сумочки.
— Так, так! — Радунов достал из палки бумагу. — Значит, вы Зайцева?
— Конечно.
— Удивительное сходство, — продолжал полковник, протягивая женщине фотоснимок. — Посмотрите, не вы ли это? Правда, снимок сделан двенадцать лет назад. Тогда вы выглядели моложе. Фотография найдена в архивах гитлеровской разведки. Узнаете?
Женщина опустила голову, пряча паза.
— Полина Григорьевна Вербер, — сказал Радунов, сделав ударение на последнем слове. — Вербер. Дочь русского белоэмигранта, родилась в Гамбурге в 1924 году. В 1944 году окончила разведывательную школу гестапо. Оставлена для работы на территории Советского Союза. После войны перешла на службу к новым хозяевам… Рассказывать дальше?
— Не надо. — Женщина подняла голову и посмотрела в лицо полковника. — Можете не утруждать себя. Я — Вербер.
— Вы отравили мичмана Ляликова?
Женщина качнула головой, собираясь ответить отрицательно. Радунов опередил ее. Достав из желтого чемоданчика пригоршню таблеток, он спросил резко:
— Ваши?
— Да.
— Через Ляликова вы узнали о новом оружии для «Мятежного»?
— Да. Он был болтлив, — усмехнулась женщина, — и он любил меня. Единственный мужчина, предлагавший мне вступить в законный брак.
— Вы узнавали от него о приходе новых кораблей?
— Это было нетрудно. Ляликов помог мне узнать много важного. Мой шеф был доволен.
— Какие это сведения?
— Долго перечислять. Мичман знал расположение складов, технические данные о кораблях.
— Куда Ляликов тратил деньги?
— Какие?
— Пять тысяч, что вы дали ему?
— Ах эти! Хотел купить дом для нас где-то в деревне.
— Почему отравили его?
— Показалось, подозревает меня.
— Отучили его курить?
— Не люблю мужчин, от которых пахнет дымом.
— Почему вы ушли из парка? Разве пароль был неверный?
Женщина бегло посмотрела в сторону Сечина, ответила насмешливо:
— Грубая работа. У связного должны были быть одеты тапочки. А у вашего сотрудника оказались туфли. К тому же поношенные. Связной не потащит такие из за моря… — Женщина сделала паузу. — Давайте, гражданин полковник, говорить серьезно.
— Пожалуйста.
— Я понимаю, что попалась, и знаю, что ждет меня. Впрочем, к этому я готовилась. Рано или поздно это все равно случилось бы. Я предлагаю вам выгодный ход. Вы гарантируете мне свободу. Я уезжаю за границу и обязуюсь больше не работать против Советского Союза…
Радунов спокойно слушал, поглаживая рукой волосы. Сечин, возмущенный наглостью Вербер, побагровел от негодования.
— Так вот. За это я сообщу вам многое. Очень многое. Иначе вы не добьетесь от меня ни слова… Вы не пожалеете, отпустив меня.
— Глупости, — спокойно ответил Радунов. — Забудьте об этом. Вас будут судить. Полное признание может смягчить меру наказания. Это все, что могу вам сказать.
Женщина плотно сжала губы и отвернулась.
— С кем связаны вы здесь, в городе?
Женщина молчала.
— Увести, — распорядился полковник.
— Какая наглость! — возмущенно сказал Сечин, когда Вербер вышла из кабинета.
— Заговорит, — улыбнулся Радунов. — Это не первый случай. Коммерческий подход к делу — чувствуется заграничное воспитание… Ну, что нового у вас, Иван Иванович? Докладывайте. Подходила ли лодка'?
— Да. Сегодня, под утро. Но оставалась в нейтральных водах. Напряжение на линии, идущей в парк, падало в это время. Электростанция тут ни при чем, я узнавал. Передатчики в это время работали только наши, зарегистрированные. Остаются неизвестными два вопроса: как узнает резидент сведения и с помощью чего передает их.
— Неизвестен и сам резидент, — напомнил Радунов. — Вербер заговорит не сразу.
— Разрешите мне, товарищ полковник, проверить, не пользуется ли резидент инфракрасными лучами.
Радунов задумался, постукивая по столу пальцами.
— Ну, что же! — Полковник прошелся по кабинету. — Займитесь этим сегодня ночью.
— Нужно, чтобы «Мятежный» находился в море.
— Я позабочусь об этом.
В кабинет вошел дежурный офицер.
— Вас хочет видеть капитан первого ранга Майский, — доложил он.
— Майский? Он здесь?
— Да.
— Просите, просите его.
Радунов поднялся навстречу капитану 1 ранга, крепко пожал его руку.
— Как раз кстати, Георгий Степанович. Мы только что вспоминали вас. Нужно, чтобы «Мятежный» сегодня вышел в море.
— И я по этому поводу. Ругаться с вами хочу, — сердито ответил Майский. — Сколько же времени эта проклятая лодка будет ходить возле наших берегов? Не пора ли покончить с ней. Обидно просто, ей-богу. Она разгуливает, а мы сидим сложа руки.
— Не хотите ли чаю? — спросил Радунов улыбнувшись. — Грузинский чай и заварен крепко, по-флотски. — Помолчав, полковник продолжал серьезно. — А с лодкой придется подождать. Всему свое время. Пускай пока ходит на здоровье… Так что, пьем чай?
— Давайте, — согласился Майский, расстегивая ворот кителя…
От Радунова Сечин сразу направился в библиотеку, помещавшуюся на первом этаже здания. Библиотекарша, пожилая женщина, встретила его с улыбкой:
— Что вас сегодня будет интересовать, Иван Иванович? Опять электростанции?