Невинная для дракона
Шрифт:
— Ты великолепна, моя Урана, — шепчет, захватывая мои губы вновь углубляя поцелуй проникая языком. Внутри меня, замерло все, когда он прикусывает и втягивает нижнюю губу, слегка посасывая. Я закрываю глаз. И не было сейчас ничего, ни тлевшего очага, ни комнаты, а только сильное тело Аейлия, его жар и мощь, и нежность, которая окутала меня, обернула одеялом. Не хочу, чтобы он выпускал.
Блаженство продлилось недолго, в затуманенный ум стали проникать отрезвляющие мысли. Вновь тукнулась тревога в груди. Я отстранилась и слезла с его колен, все еще ощущая наполненность и растекающуюся до боли в мышцах негу. Ходить я сейчас не способна. Как и говорить.
Но даже после близости он полустоял, производя впечатления. Я смущаюсь и
Я все еще не могу выровнять дыхание. Сжимаю подрагивающие плечи. В голове шум, а на сердце одно беспокойство. Айелий вдруг поднялся, прошел к очагу. Я не могла не смотреть на него. Как распутная девица рассматриваю его тело: сильную спину и упругие ягодицы, ноги с мускулистыми икрами. Все же отвожу взгляд, не могу привыкнуть, не могу поверить что все это происходит со мной: эта безудержная ненасытная страсть вспыхнувшая между нами. Смотрю в окно, в эту беспросветную серость. Хотелось остаться здесь внутри поместья, в тепле и уюте, рядом с графом, и как только представляю, что придется куда-то ехать, выбираться в эту сырую погоду, дрожь прокатывается по спине.
— Айелий, что вы ему скажите, если я не приеду на Крион?
Граф обернулся. И я невольно обхватываю себя руками закрываюсь плотнее. Айелий улыбнулся и покинул свое место. Направился ко мне. Я стараюсь смотреть ему в глаза, запрокидывая голову. И меня снова накрыл этот жар, всполошил и пронизал до самого естества. Тяну в себя воздух и закрываю глаза от этого сплава чувств. Мгновение. Айелий сковывает мой подбородок и впивается в мои губы.
— Ты сейчас такая соблазнительная Урана, пожалуй, оставить тебя до утра это жестоко с моей стороны. Тебе нужно привыкнуть. А я не могу сдержаться…
— Скажите ему что я сбежала, — пропускаю его слова.
Айелий смотрит на меня пристально и опускается рядом, обхватывая меня, увлекая за собой. Он лег, а я устроилась на его груди, чувствуя обнаженной кожей гранит его тела, вконец понимая, что не хочу отсюда выходить. Он оглаживает мое плечо, сжал. Граф молчал, о чем-то думая.
— Нарисуй меня Урана, — вдруг просит он.
Я поднимаю голову, вглядываясь в его лицо. Так сейчас спокойно смотрели на меня его глаза из-под дымки ресниц, а внутри меня кипит все. Я приподнимаюсь.
— Вы серьезно?
Айелий закатывает глаза.
— Не зови меня на «вы», — рычит мне в ухо, запуская пятерню в волосы, притягивает за шею ближе. — Ты же хочешь… рисовать.
Щеки вспыхивают.
— Я не могу, — лепечу вовсе растерявшись.
— Почему?
Не знаю, что ответить. Не могу смотреть на него спокойно, и чтобы пальцы не дрожали, и чтобы сосредоточится. И выговорить ничего не могу.
— Не отвечай, — прижимает меня к себе теснее.
Я кладу голову ему на грудь слыша тугие толчки его сердца. Комната наполняется тишиной и смолистым запахом горевших дров — эта наполненность убаюкивала и веки сами собой начали смежаться. Я не поняла в какой миг уснула, но, когда проснулась в комнате уже стемнело изрядно и угли в очаге едва тлели. Пошевелилась, а следом рука Айелия плавно соскользнула с моего плеча — он спал.
Осторожно пытаясь не нарушить его сон, приподнимаюсь, невольно задерживая взгляд в области паха. Сейчас я могла смотреть на него открыто и все равно ощущение что за мной наблюдают не покидают меня. Поднимаюсь с дивана. Айелий вдруг пошевелился, и я замираю, но он только лишь развернулся, раскидывая удобней руки и ноги на постели. Закусываю губы и медленно соскальзываю с края дивана. Подбирая платье, одеваюсь, и прежде чем уйти, побрасываю поленья в очаг — прохладно к вечеру становилось. Осторожно поправляя волосы выхожу за дверь. Граф меня не окликнул и я свободно пошла по галерее возвращаясь в свои покои.
— Ну слава вседержителю, миледи куда вы пропали? Я так волновалась! — бросилась ко мне Элин.
— Приготовь мне краски и полотно, — велю я, опускаясь в кресло перед трюмо.
Элин, какое-то время стояла в оцепенения, потом быстро кивнула и вышла, не о чем меня больше не спрашивая.
Я смотрю в зеркало и совершенно себя не узнаю: кожа сияла, глаза полнились каким-то туманным блеском. Встряхиваю волосами и беру щетку. Торопливо расчесываю волосы и одеваю другое бардовое платье цвета зрелой розы — оно проще и удобней, чем-то что я надела для завтрака, но этот цвет придавал определенный шик моему телу. Ловлю себя на мысли, что хочу понравиться графу. А это плохой знак, влюбляться я пока не собиралась, да и не собираюсь, особенно сейчас…
К тому времени вернулась Элин. Смотрю на короб с краски и передумываю, они сильно пахнут, могут разбудить графа. Забрав у нее только сухие принадлежности, поднялась вновь на верхний этаж. Боясь, что не успею сделать то, что задумывала. Но к удаче, граф по-прежнему спал и ни что сейчас не могло потревожить его мирный сон. Внутри помещения так тепло и мягко, как в материнской утробе. Я тихонько, устраиваюсь у камина сажусь прямо на пол и беру в пальцы грифель. Света от очага хватает, чтобы наносить штрихи, и очень мягко окутывает тело Айелия, выделяя рельефы мышц, тени только подчеркивали их объем и мощь. Широкими размахами рисую контуры, намечая основные очертания: запрокинутую за голову руку, линию шеи, покатую грудь, которая поднималась мерно во вдохе и опадала при выдохе. Пытаюсь сосредоточиться и перебороть смущение, когда грифель проводит неуверенными штрихами бедра. Растушевываю мизинцем, стыдясь того что делаю, и снова начинаю рисовать, уже увереннее, обводя взглядом своего невольного натурщика, который и не подозревает ни о чем. Ровные брови Айелия во сне хмурятся, но вместе с тем след тревог и сосредоточенности стерлись с его лица, прямой нос и изгиб губ, твердый подбородок с выпирающими скулами — передаю сплав, тяжесть и объем мужского тела, одна линия переходят плавно в другую, играют и создают идеальную гармонию увлекая мое сосредоточенное внимание за собой. А потом меня поглотил процесс, толкая за грани, унося потоком во времени, где не было ни стыда, ни смущения, а только жажда и желание передать все до самой сокровенной черты. Я вынырнула из раздумий, когда стало совсем темно. Встряхиваю частички грифеля, удовлетворенно кладу полотно перед собой. И поражаюсь тому, что у меня вышло. Это не могла изобразить я. Передо мной лежал голый очень красивый спящий мужчина во всем своем великолепии. Скольжу взглядом по мощной грудной клетке, по которой тянется терновый стебель, тот самый что я видела в первый раз, и который невольно изобразила теперь, крепким бедрам, стройным ногам.
К лицу жар подкатил.
«Этого никто не должен видеть» — спохватилась я, подбирая полотно с пола, намереваясь немедленно сжечь. Подношу край бумаги к огню, хоть внутри щемит от того какое преступление совершаю, наверняка пожалею потом.
Он прихватил его быстро, я не успела ничего понять, как мое запястье крепко сжала рука Айелия, и выдернула плотный лист.
Айелий тушит его стремительно, не позволяя заняться огню пуще. Я готова была сквозь землю провалится, когда граф осмотрев полотно перевел укоризненный взгляд на меня.
— Не сомневался, что ты талантлива очень. Если бы успел сгореть заслужила бы мою немилость.
Я опускаю ресницы, когда первая волна стыда сходит с меня и взамен ее приходит новая. Айелий ставит полотно на камин, чуть обугленный снизу, будто испепеленный его собственными руками, драконьим жаром. Я смотрю на свои пальцы, запачканные грифелем и чувствую на себе пристальный взгляд мужчины. Меня пробирает дрожь, я даже на ноги не могу подняться и не хочу, хочу остаться тут в тепле рядом с ним, ощущать и видеть его.