Невинная для миллиардера. Притворись моей
Шрифт:
Как только я переступаю порог, чтобы потянуться к выключателю, я замечаю движение в другом конце комнаты. Там стоит моя жена, повернувшись ко мне спиной. Она стоит на цыпочках, и черное платье, в котором она была весь вечер, слегка задралось на бёдрах. Я мог бы смотреть на эту картину часами.
Мне следовало бы подойти и предложить ей помощь, чтобы достать книгу, которую она хочет, но я не делаю этого. Вместо этого я пристально смотрю на неё.
Внезапно, без какого-либо предупреждения, она поворачивается
Мой член, кажется, больше не может терпеть этой сладкой птыки.
Её великолепная грудь натягивает ткань платья.
— Леон, — произносит она моё имя почти со стоном.
Возможно, это был стон раздражения, но в моем сознании он вызван совсем другим.
— Вероника, — с улыбкой произношу я её имя. — Что ты тут делаешь?
Это риторический вопрос, предназначенный для того, чтобы она продолжала стоять там, где стоит.
И это срабатывает.
Она тяжело вздыхает:
— Я хотела достать книгу, но у меня не хватает роста, чтобы дотянуться до неё.
Я никогда не стремился быть героем для какой-либо женщины, но, с другой стороны, я никогда раньше не был женат.
Я делаю несколько широких шагов, пока не оказываюсь прямо перед ней.
Это заставляет ее снова прикоснуться к своим ногам.
— Вон тот роман, на самой верхней полке.
В этой комнате на деревянных полках хранятся тысячи книг. Прежняя владелица была большим ценителем литературы, а ее наследники — нет. Поэтому книги достались мне при покупке дома. Я планирую подарить их какой-нибудь библиотеке. Но не раньше, чем Виктор Михайлович уедет. Он очень любит книги.
Я придвигаюсь к ней ближе.
— Какой именно роман? Я не умею читать мысли, Вероника.
Мое ворчание вызывает легкую усмешку на ее губах.
— Это точно, не можешь.
Она пытается повернуться лицом к книжной полке, но я останавливаю ее, схватив за руку.
— Что ты имела в виду?
Я чувствую, как по ее телу пробегает дрожь, но здесь слишком тепло, слишком жарко, чтобы ее тело могло так реагировать. Это из-за моих прикосновений. Так и есть.
— Ты знаешь, что это значит, — шепчет она.
Я не утруждаю себя шепотом, потому что Виктор Михайлович выпил так много вина, что, вероятно, уже спит. Кроме того, комната для гостей находится слишком далеко, чтобы можно было расслышать наши голоса.
— Я не знаю. Скажи мне.
Она переминается с ноги на ногу, стараясь отстраниться от моего прикосновения, но в ней нет желания сопротивляться. Она не предпринимает никаких усилий, чтобы вырваться из моей хватки.
— Ты не самый проницательный мужчина в мире.
— С чего это ты взяла?
— Ты совершенно не умеешь улавливать сигналы.
— Какие еще сигналы? — выдавливаю я из себя, потому что мой член снова вступает в борьбу со мной.
Я хочу эту женщину больше,
— Я не могу перечислить их все, — говорит она с легкой ноткой притворного раздражения в голосе.
— Перечисли основные, — требую я с ухмылкой.
Она отмахивается от этого с нервным смехом.
Я вижу, как дрожит нижняя губа моей жены, когда она проводит по ней языком.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Вероника, — говорю я.
Она слегка приподнимает подбородок.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я проницательный, — отвечаю я, не сводя глаз с ее лица. — Не отрицай этого, Вероника. Ты хочешь поцеловать меня так же сильно, как я хочу поцеловать тебя.
— Ты хочешь поцеловать…
Я не даю ей закончить предложение, прижимаясь к ее губам в поцелуе, который, я знаю, изменит все. Я надеюсь, что это пробудит в моей жене желание большего.
Глава 23
Вероника
Я уступаю желанию своего тела и запускаю руки в волосы моего мужа.
Это вызывает у него тихий стон, когда он углубляет поцелуй.
У меня перехватывает дыхание, как только я чувствую его руку на своей спине.
Она спускается вниз, пока не оказывается на моей заднице.
Его губы отрываются от моих ровно настолько, чтобы он смог выдавить мое имя.
— Ника.
Мне не нужно, чтобы он говорил что-то еще. Я чувствую это. Я чувствую, чего он хочет, потому что я тоже этого жажду.
Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.
— Леон, пожалуйста. — Это мольба, которую я не могу сдержать.
Я никогда не хотела мужчину больше, чем я хочу его.
У меня перехватывает дыхание, когда его рука скользит под подол моего платья.
— Кружево, — выдавливает он, как только кончики его пальцев находят мои трусики. — Какого цвета?
— Красного, — каким-то образом мне удается произнести это слово, прежде чем его губы снова оказываются на моих.
Наши языки танцуют друг с другом. Это исследование гораздо более осторожное, чем его рука.
Я чувствую, как он скользит по моей заднице. Два пальца скользят под тонкую полоску кружева, прикрывающую мое бедро.
— Я их испорчу, — предупреждает он, прежде чем резким движением руки разорвать трусики. Я сдерживаю очередной стон и вместо этого выдавливаю из себя два слова.
— Не здесь.
— Здесь, — настаивает он, в то время как его пальцы прокладывают горячую дорожку по моей коже.
Я целую Леона глубже, желая ощутить его вкус. Это пьянящая смесь вина, которое мы пили за ужином, и чего-то мятного. Мой разум заволакивают образы того, как он трахает меня здесь, на полу, как двое людей, слишком отчаявшихся, чтобы решиться пройти по коридору и спрятать свое желание за дверью.