Невинная наследница

Картленд Барбара

— Давайте отбросим прошлое, — сказала Равелла, — и будем друзьями.

— Вы оказываете мне честь, — произнес он, поднося ее руку к губам.

Она видела, что он близок к слезам, потому поспешила попрощаться. Через несколько минут она вышла на залитую солнцем Чарлз-стрит, испытывая некоторое удовлетворение.

Лиззи молчала от удивления. Она ждала Равеллу у входа, но прекрасно знала, что произошло. Только когда Равелла повернула к Курзон-стрит, она спросила:

— А куда мы идем теперь, мисс?

— У меня

важное свидание, — ответила Равелла, — и, Лиззи, я верю тебе. Ты никому не должна говорить, что случилось утром. Обещаешь?

— Обещаю, — ответила Лиззи разочарованно, и Равелла поняла, что Лиззи уже приготовила драматический рассказ для слуг.

Без десяти двенадцать Равелла подошла к статуе Ахилла. Граф уже был там, разглядывая проезжающие экипажи. Трость была в его руках, шляпа надвинута на лоб, как будто он хотел спрятать глаза от солнца.

— Вы пришли? — спросил он.

Ей не понравились его взгляд и ухмылка на губах.

— Письмо у вас? — бросила она резко.

— Вы принесли деньги? — возразил он.

В ответ она протянула ему банкнот. Он посмотрел на деньги, потом на нее.

— В конце концов, оказалось не так трудно это получить, — заметил он. — Возможно, мой друг был бы умнее, если бы попросил большую сумму.

— Письмо, сэр, — твердо произнесла Равелла.

Она чувствовала, что неприязнь к графу переполняет ее. Как будто понимая это, он тихо засмеялся, глядя ей в лицо, и медленно вынул письмо из кармана.

— Вот оно, мисс Равелла, — сказал он. — Но прежде чем вы его возьмете, есть еще одно условие.

— Условие? — тревожно спросила Равелла.

— Очень легкое, — успокоил он. — Просто вы не должны говорить никому, и особенно герцогу, об этом письме и о нашем соглашении. Вы должны торжественно обещать мне это, или сожалею, но не смогу отдать вам письмо.

— Обещаю, — воскликнула Равелла, — конечно, обещаю!

— Тогда все в порядке.

Граф протянул ей письмо, но еще удерживал его.

— Мне хотелось бы знать, осмелюсь ли я на еще одно условие — поцелуй этих нежных губ.

Равеллу охватил гнев. Она буквально вырвала письмо из его рук.

— Сомневаюсь, — медленно сказала она, — что даже спасение чести моего опекуна будет достаточным основанием, чтобы позволить вам дотронуться до меня!

Глаза графа расширились.

— Вот как, — любезно молвил он. — Очаровательная леди имеет характер. Но не беспокойтесь, я не ставлю дальнейших условий.

— Очень благородно, — с сарказмом ответила Равелла. — Прощайте.

— Прощайте, мисс Шейн, — сказал граф. — Сомневаюсь, что мы встретимся в скором времени, но вам будет трудно забыть меня, если моя кузина в таких близких отношениях...

— Ваша кузина!

Равелла повернулась уходить, но его слова заставили ее остановиться.

— Ваша кузина? — повторила она.

—

Да, моя кузина, — повторил граф. Его глаза внимательно наблюдали за Равеллой. — Принцесса Хелуаз де Фолазе Сен-Клод — вы помните, я показал вам ее прошлым вечером, когда герцог ухаживал за ней. Это, конечно, секрет, но близкие друзья знают, что скоро будет объявлено о помолвке. Вот почему, моя дорогая мисс Шейн, я так беспокоился оберечь вашего опекуна от скандала и бесчестья. Меня интересовали не его чувства, а безопасность моей родственницы.

Равелле показалось, что ледяная рука сжала ее сердце. С огромным усилием она присела в реверансе.

— Надеюсь, принцесса будет благодарна вам за предпринятые усилия, — сказала она, надеясь, что голос звучит равнодушно.

Затем повернулась и быстро пошла к Станхоп-Гейт. Граф наблюдал за тем, как она уходит, и рассмеялся сначала тихо, потом громче, убирая в то же время тысячефунтовый банкнот в карман.

Пекки и принцесса! Она вспомнила очарование личика французской девушки, стройность ее шеи, возвышающейся над покатыми плечами. Она вспомнила ее глаза, глубокие, темные, опушенные длинными темными ресницами. Разве удивительно, что герцог влюблен и что есть леди, которой он должен предложить жениться?

Наконец, Равелла увидела различие между Лотти, сеньоритой Делитой и дамами света. Принцесса была прелестна, но она леди высшего круга, и единственное положение, которое она могла занять в жизни герцога, — это замужество.

И в тот самый момент, когда ноги несли ее по мостовой Курзон-стрит, Равелла поняла правду. Она любит герцога! Она влюблена в него! Она действительно любит его, как женщина любит мужчину, страстно, обожающе, окончательно, с первого момента как он вошел в ее жизнь, чтобы спасти от назойливости лорда Роксхэма.

Какой слепой она была! Какой глупой, каким ребенком! Теперь она знала, что означала ужасная боль в груди, когда он сердился на нее. Теперь она поняла, почему от его улыбки, прикосновения руки, просто присутствия рядом сердце ее наполнялось радостью, а мир казался золотым и прекрасным.

Она любит его! Она знала теперь, почему избегает других мужчин, потому что только он в ее сердце.

«О пекки, пекки!» — кричало ее сердце, и ей хотелось знать, как сможет она вынести момент, когда он назовет своей женой другую женщину.

Они подошли к Мелкомбу. Лиззи немного задохнулась, находя трудным двигаться с такой скоростью. Равелла вошла и повернулась к лестнице, когда увидела на стуле шляпу герцога и его дорожное пальто. Она удивленно смотрела на них, и Неттлфолд ответил на ее невысказанный вопрос:

— Да, мисс, его светлость неожиданно вернулся. Сломалось колесо экипажа. Глупо было продолжать путь, поэтому его светлость вернулся за фаэтоном, на котором и поедет в Ньюмаркет. Его должны сейчас приготовить, мисс.