Невинная Настя или 100 первых мужчин
Шрифт:
— Знаешь, Насть, я тебя очень люблю. У меня никого нет дороже тебя в этом мире.
Эти слова тронули мою душу. Я поняла, что это у нас взаимно, что мы с ним просто нашли друг друга. Мы две половинки, которые должны быть вместе. Потом мы с ним долго сидели и обсуждали весь этот прожитый нами год. Говорили, что оба, когда повстречались, сразу же полюбили друг друга с первого взгляда. Он понял, что он в меня влюбился. И я, конечно же, это поняла. Но нельзя же было нам сразу накидываться друг на друга и говорить: ой, я тебя люблю!… Так мы просто сидели рядом в ту ночь и говорили: а если бы мы не встретились, как бы мы жили друг без друга? Мы себе просто не могли этого представить… Наутро я провожаю Петю на работу, а сама, как всегда, собираюсь в школу. Одевшись, накрасившись и вся в таком замечательном настроении — ведь весна, все здорово, все прекрасно, — я выхожу из подъезда, и тут передо мной открылась такая картина — я была просто в шоке! Представьте себе: перед моим подъездом стоит красивая белая машина. Я не знаю, была это какая-то «вольво» или «линкольн», я в них не разбираюсь. Но рядом с этой роскошной машиной стоит Грэг. Да, именно он! Тот самый Грэг стоит около моего подъезда с большим букетом цветов. Я помню, что цветы были белые с сиреневым. И Грэг в белом костюме около белой машины с букетом цветов стоит и смотрит на меня. Я думаю: Боже, кому это он? Кого он тут встречает? То есть я даже не могла себе представить, что это он ждет меня.
А он подошел ко мне и говорит.
— Здравствуй…
А мне сказать нечего, я не хочу с ним здороваться. Зачем? Зачем мне это нужно? Тут он протягивает мне цветы, но я отшвыриваю их, и они падают. Они падают на землю, а я улыбаюсь, наступаю на эти цветы и иду дальше. Я ухожу и слышу, как он говорит мне в спину. — Прости… Пожалуйста, прости меня, Настя… Но я уже не хотела слышать ни его слов, ни его извинений. Я пошла дальше, не оглянувшись. Я знала, что я красивая, я знала, что весна, что все здорово, и я иду в школу, иду учиться. Потом, в этот же вечер, мои подружки рассказали, что у этого Грэга какие-то проблемы с ментурой возникли, что на него какая-то заява поступила и он соседских девчонок расспрашивал про меня. Они даже решили, что он ко мне неравнодушен. Но мне от этого было ни тепло ни холодно. У меня к нему никаких чувств не было. Ни ненависти, ни любви — ничего. К тому же я-то понимаю, зачем он меня ждал и просил прощения — боялся, что если его будут судить за насилия, то и я могу в этот суд явиться и дать показания. Вот и вся цена его цветам и белой машине! Короче, я начинаю забывать про Олега, успокаиваюсь, и жизнь продолжается, все входит в свое русло, и я делаю себе такую установку, что с кем бы я ни встречалась, с кем бы я ни была, у меня теперь есть только один парень — Петр. Я его люблю и должна сделать так, чтобы Петя никогда не узнал о моих выходках и о том, что я ему изменяла. Да, на меня иногда находили какие-то порывы, но теперь с этим покончено, теперь все. В общем, совесть меня заедала какое-то время — мол, он такой идеальный, я же ему не пара. Но через некоторое время это утихомирилось, и я разрешила себе иногда отдыхать от него. К тому же мой Петр в свои двадцать с чем-то лет был хозяином туристического агентства, и я понимала, что он не может быть безгрешен, что, наверное, у него тоже есть какие-нибудь романы на стороне. И вот иногда я приезжала к нему на работу. Знаете, я ходила по этому агентству, делала вид, что смотрю какие-то рекламные проспекты, а сама рассматривала его сотрудниц, сидевших за своими компьютерами. Ведь это же он набирал себе персонал, и я думаю: интересно, спал ли он с кем-нибудь из них? Было что-нибудь между ними или нет? Да, эти вопросы меня очень сильно интересовали. Пока я не увидела однажды, как он обращается с ними. А он обращался к ним, знаете, так холодно, как к манекенам, как раньше белые люди к неграм обращались, и ничего больше. Хотя я видела, что между собой они, конечно же, заглядываются на своего шефа. Он им очень нравится. Еще бы! Он такой молодой, стильный, талантливый… Но после этих визитов я успокоилась. У нас с Петей наступило полное взаимопонимание. Я ему доверяла на все сто процентов, и он мне.
28
Тут я опять начинаю ездить в деревню. Хотя особого желания бывать там у меня уже нет, но там осталась моя старая компания, они меня ждут. И вот я приезжаю, опять прихожу на дискотеку. И чтобы ко мне лучше относились, чтобы, когда я шла, все говорили: «О, это наша Настя идет!» — я же всегда любила, когда меня боготворят, — я решаю устроить пьянку. Не какую-то там пирушку, а самую грандиозную пьянку в моей жизни. Я купила четырнадцать бутылок водки. Это семь литров. Не считая всякой закуски, пива и все такое. А у нас перед дискотекой, задолго до открытия, всегда собирается толпа. И вот я прихожу туда и останавливаюсь просто в шоке. Увидев меня, все, еще не видя того, что я накупила, завопили:
— Настенька! Солнышко! Ты же наша любимая! Мы так по тебе скучали!…
Да, это было нечто! Я увидела, что они мне обрадовались вовсе не потому, что я всю жизнь их поила, а потому, что они меня любили и уважали — что девчонки, что пацаны. После этого я устроила им такую пьянку — напоила всех! И сама напилась не меньше, чем они, была уже хорошая. Потом, когда началась дискотека, я думаю: «Так, ну что, Настенька? Весна пришла, давай-ка отдохнем!» А поскольку Барона моего нет, он в армию ушел, я нахожу себе потрясающего парня. Вадим Озеров. Он блондин, у него мотоцикл, а мне же всегда нужен именно такой парень, который из всей толпы выделяется. А в Озерове как раз и было что-то такое. Так же, как и во мне, и мы с ним дополняли друг друга. И вот я завоевываю этого парня, а он такой милый, нежный, замечательный! Вы не представляете, он катает меня на своем мотоцикле, и мы едем с такой бешеной скоростью, что ветер режет лицо, слезы из глаз. Это было потрясающе! Вокруг зеленые поля, я вдыхаю всей грудью эту свободу, это счастье, и больше мне ничего в принципе не нужно. Но Вадиму этого мало. Он хочет от меня большего, он хочет со мной спать. А я же не такая, я же не спала ни с одним пацаном в этой деревне. Это мой был принцип. А он меня постоянно уговаривает: давай поедем ко мне, давай останусь у тебя на ночь. Мне смешно постоянно придумывать какие-то отговорки, отсрочки изобретать. И вот однажды мы едем на шашлыки. Там была большая тусовка, все на мотоциклах. Мы с Вадимом уезжаем ото всех подальше. И пока все жгли костер и готовили шашлыки, мы с ним заезжаем к стогам. Знаете, на полях ставят такие стога сена. И вот мы валяемся на этом стоге сена, я вся в сене, и оно так пахнет, оно такое свежее, потрясающее! Я этот запах до сих пор помню. Вадим начинает меня целовать, обнимать, трется ко мне. А я — нет, и все! Раз я сказала себе, что не буду спать ни с кем в этой деревне, то я как скала. Он начинает меня умолять, просить, потом чуть ли не кричать на меня. А я своим принципам никогда не изменяю. Но думаю: вот сейчас я еще и этого парня обижу. Ведь он же, бедненький, меня так просит! Ну что тебе, Настя, трудно, что ли? То есть я сама на себя пошла в психическую атаку. И — устояла! Не переспала с ним. И не потому, что я не хотела его, нет. А знаете, есть такая пословица: сильный человек — это не тот, который может себе все позволить, а тот, который может себе во многом отказать. И я себе доказала, что я все-таки сильный человек!
29
А время идет. Я езжу то в деревню, то в Москву. Совмещая это все со школой, у меня неплохие успехи, я на «отлично» сдаю все экзамены за девятый класс. Все великолепно. Но я понимаю, что мне надо чем-то развлечься, найти себе какой-то допинг. И тут я вспоминаю, что есть один человек в моем доме, которого я уже давно приметила. Зовут его Николай, ему около тридцати лет, у него есть жена и ребенок. Раньше я видела его очень часто, он постоянно гулял со своей собакой породы шарпей — такая рыженькая вся, как плюшевая. Но тогда я не пыталась с ним познакомиться. К тому же красоты у этого Николая особой и нет, но я помнила, что когда мы с ним сталкивались в магазине или на улице, то что-то было в нем такое, что меня притягивало, я даже не могу сказать что. Однако сейчас, когда мне вдруг приспичило и загорелось с ним познакомиться, я нигде не могла его найти. Конечно, я пыталась себя остановить, говорить себе: «Зачем тебе это нужно, он женатый человек» — и все такое. Но почему-то эти уговоры не действовали. Уж если я ставлю перед собой какую-то цель, то я разобьюсь, а своего достигну. И вот я ищу этого человека везде — я же знаю, что он живет в нашем доме и каждый день гуляет с собакой. Но не могу его отловить, не получается. Хотя я на сто процентов уверена: как только мы с ним встретимся хотя бы взглядами, то обязательно какая-то ниточка будет между нами, и постепенно у нас возникнут отношения. Но какие могут быть отношения, когда ты этого человека даже встретить не можешь! Вы не представляете — я иногда часами ходила по своему району и искала этого мужчину. При этом, честно говоря, я уже почти забыла, как он выглядит, не помнила черты его лица, а только помнила какой-то расплывчатый силуэт и эту рыжую собачку шарпея. Но я не могу их найти, у меня уже просто безвыходное состояние! Вы не представляете — я прикладываю все силы, я пытаюсь у всех узнать, но, с другой стороны, я же не могу своих соседей напрямую расспрашивать. Они сразу догадаются, ведь я уже не ребенок. Думаю: ладно, все равно я так просто не отступлюсь! Спрашиваю у своих подруг, а те сразу:
— Ты что! У него жена и дочь! И жена на телевидении работает!
Но мне-то от этого ни тепло ни холодно, я понимаю, что так мне ничего не добиться. И я решаю познакомиться с какими-нибудь ребятами, которые выследят для меня этого мужчину. Они проследят за ним, а потом мне расскажут, где и когда он со своей собакой гуляет. И вот я знакомлюсь с двумя пацанами, которые постоянно тусуются в моем районе. У них длинные волосы, они ходят с гитарами, в кожаных косухах — такие, вроде хиппи. И оба ко мне проявляют внимание. А они два лучших друга. Одного из них зовут Сережа Арсеньев, по прозвищу Арсен, у другого прозвище — Высуха. Но я же не могу им сказать: «Вам надо проследить одного мужчину. Сидите около его подъезда с утра до ночи!» Практически я так и хотела сказать, но удержалась, вижу, что парнишки уже увлечены мной. Думаю: хорошо, отложим это дело, никуда не денется. И стала общаться с этими двумя хиппи. Они приходили ко мне, сидели у меня на лестничной площадке с утра до ночи — то играли на гитаре, то рассказывали мне разные интересные истории — ля-ля-тополя. Я говорила:
— Зайдите ко мне, я вас покормлю, поедите что-нибудь.
А они:
— Нет, вынеси сюда.
Ну, я готовила что-то и приносила им на лестницу, сидела с ними, мы в карты играли. Между тем вижу, что эти два парня хотят меня как-то между собой поделить. У них отношения стали какие-то острые, напряженные. А ведь лучшие были друзья! Но утром ко мне приходит Арсен и говорит:
— Настенька, солнышко мое, я тебя люблю!
Я говорю:
— Ну что ты! Нельзя швыряться такими словами, любовь — это такое чувство!…
А он все равно клянется мне в своей вечной любви. А днем приходит Высуха и говорит;
— Настенька, золотко, я тебя люблю!
Мне еще хуже. Я как бы меж двух огней, но не хочу ссорить друзей, они же чуть ли не братья. А Арсен вообще любитель выпить, ему чем больше водки, тем лучше. Но Высуха стал все свои деньги тратить на меня. Арсена это очень угнетало, потому что Высуха уже не давал ему деньги на водку, а тратил их на подарки для Настеньки. И у них начались размолвки. А недалеко от моего дома находится детский сад. Летом там по вечерам тусуется вся молодежь, устраивают свои гулянки, пирушки. И вот мы отправляемся туда, я иду как с двумя телохранителями. Поскольку вид что у Арсена, что у Высухи впечатляющий, честно вам говорю. Приходим мы с ними в этот садик, и я замечаю, что на меня все как-то косо смотрят. Но я еще не понимаю этих взглядов. А позже выясняется, что Арсен и Высуха никогда не встречались с девчонками. То есть у них были девчонки, но так, на одну ночь — типа, просто переспать, и все. А тут видно, что они влюбились. И все пацаны были просто в шоке, поскольку Арсен с Высухой постоянно говорили о девчонках только одно: да все девки — шлюхи, кому они нужны?! И вдруг все видят, как они ко мне относятся — они меня чуть ли не на руках носят. Если, например, я что-то прошу, они прямо соревнуются, кто быстрее сделает. Это было так навязчиво, что мне уже и просить-то их ни о чем не хотелось. То есть эти пацаны отвлекли меня от того мужика с шарпеем, но не на себя, конечно, они мне и на фиг не нужны были, а на одну историю, которая с них, считай, началась. Потому что главная история еще только-только начинается. Поскольку Арсен с Высухой сидят у меня с утра до ночи, я понимаю, что если ко мне придет мой Петр, то может возникнуть большая проблема. Я же не хочу, чтобы он видел каких-то двух парней под моей дверью. Мне совершенно не нужно вызывать у него негативные эмоции. И вот я пытаюсь сказать этим парням: Ребята, вы заходите ко мне чуть пореже. А они не понимают, говорят: Настенька, давай ты выберешь одного из нас. Я говорю:
— Ребята, поймите: я не готова к такому выбору.
Но они настаивают, а все эти посиделки происходят, конечно, на глазах у Марата и Миши, которые, как вы помните, живут в моем доме. Они все это видят и говорят:
— Что, Лолита, развлекаешься? Новые игрушки себе нашла?
А на моей лестничной клетке находятся четыре квартиры, и знаете, я за это время о своих соседях столько интересного узнала, что даже сама была не рада. То есть, сидя там с Арсеном и Высухой, я слышала все разговоры, которые происходят за дверьми соседних квартир. Ровно напротив меня жила одна семья, там девочке четырнадцать лет было. Но хотя она моя ровесница, она практически никогда не гуляла, ничего такого не делала и даже со мной не общалась. А мне интересно почему она с нами не тусуется? Вроде симпатичная, мне было бы веселее, мы бы с ней сейшены устраивали. Но Валя никогда не выходила гулять. А отец у них пьяница, недалекий человек, огромный, как шкаф, и с такой рожей, как у свиньи. И мама, прямо скажем, тоже ему под стать. А дочка, эта Валя, по сравнению со своей мамой выглядит как Дюймовочка. И вот однажды мы сидим на ступеньках лестницы — я, Арсен и Высуха. Базарим, как всегда, и вдруг слышим какие-то звуки за дверью Валиной квартиры. Сначала типа плач, а потом голос, очень похожий на мой. Девочка — ей четырнадцать лет — плачет и говорит:
— Пожалуйста! Прошу, не делай этого! Пожалуйста! Мне больно, не надо!…
Знаете, в первую секунду я подумала, что это меня уже глючит, что у меня в памяти что-то всплывает или белая горячка началась. А Арсен с Высухой сначала ничего не слышали, они на гитаре играли. Я сказала:
— Прекратите! Тихо!
Они прекратили и тоже услышали — там слышимость идеальная. Как будто стены сделаны не из кирпича и бетона, а не знаю — из картона какого-то. Потом мы услышали за этой дверью тяжелые шаги, я резко поднялась и — на следующий этаж. Пацаны за мной. Слышим: подошел лифт, открылась дверь, и Валин отец уехал. Я поднесла палец к губам, показала ребятам, чтоб они сидели тихо, и спустилась вниз, приложила ухо к Валиной двери. А она, оказывается, сидела у своей двери с той стороны и плакала. У них была большая собака, и, наверное, она разговаривала с ней. Она обращалась к ней, как к другу, плакала и говорила: