Невинные убийцы
Шрифт:
До сих пор я близко наблюдал гиеновых собак, которые передвигались по сравнительно небольшой территории — около тысячи трехсот квадратных километров — в районе озера Лгарья. Мне известно, что территория другой стаи включает Нааби-Хилл и находящуюся на расстоянии пятидесяти километров Серонеру, но возможно, что это только малая часть их охотничьих угодий: есть сведения, что одна стая в Южной Африке охотилась на территории, занимавшей минимум четыре тысячи квадратных километров.
Прошел почти месяц с тех пор, как стая Чингиз-хана покинула район логова, и вот однажды вечером, возвращаясь в лагерь, я снова повстречал своих собак. Я сразу же узнал эту стаю —
Я последовал за ними. Собаки прошли всего километра полтора, когда впереди показалась гиена, и шестеро взрослых собак бросились в погоню; впереди всех неслась Черная Фея. Догнав гиену, собаки принялись кусать ее за ляжки, но если раньше я видел, что они ограничивались несколькими укусами, то тут началась дикая травля. Подъехав ближе, я увидел, что они уже хватают за круп свою злосчастную жертву; вскоре рычание гиены сменилось воплями, и она бросилась бежать. Время от времени она останавливалась и, широко раскрыв пасть в жуткой гримасе, пыталась обороняться зубами от своих мучителей. Но когда она кусала одну собаку, другая забегала сзади, и гиене приходилось снова бежать. Вскоре я увидел, что у нее по задним ногам стекает кровь. Наконец она добежала до какой-то ямы и, развернувшись, залегла в этом убежище, так что на виду оставалась одна лишь голова с грозными зубами. Только теперь преследователи отошли и вернулись к стае.
Меня особенно заинтересовало то, что именно Черная Фея возглавила атаку, поскольку раньше, в районе логова, мы заметили, что она питает резкую неприязнь к гиенам. Бывало, даже уходя на охоту со стаей, Черная Фея мчалась назад, нападала на гиену, слонявшуюся возле логова, и кусала ее до тех пор, пока та не удирала со всех ног. Два раза, отогнав наконец непрошеную гостью, Черная Фея уже не знала, куда ушла стая, и ей волей-неволей приходилось оставаться у логова с Юноной и пропускать охоту. Я часто задумывался, нет ли какой-нибудь особой причины для ненависти, которую Черная Фея питала к гиенам; быть может, когда она была щенком, именно гиена откусила ей полхвоста?
Следуя за стаей Чингиз-хана с трехмесячными щенками, я думал об их странствиях с тех пор, как они покинули логово. Солнце село, и на смену ему на востоке взошла почти полная луна. Вскоре собаки превратились в цепочку теней на сером, лишенном всякого цвета фоне равнины. И я снова почувствовал себя членом стаи, тем более что ехал я, не включая фар, чтобы не спугнуть возможную добычу собак. В лунном свете я напряженно вглядывался вперед, надеясь увидеть яму, прежде чем окажусь в ней.
Почти все время собаки трусили вперед, только Ведьма и Стриж, бежавшие рядом, дважды остановились и отметили мочой одну и ту же куртинку травы. Через некоторое время я увидел, что за нами вприпрыжку бегут три гиены, иногда игриво огрызаясь друг на друга. Одна из них (все три были старые самки) схватила другую за хвост, и обе, продолжая играть, покатились по земле. Потом они вскочили и снова побежали рядом со стаей. Казалось, что гиены в отличном настроении и предвкушают какое-то особое удовольствие.
На этот раз собаки вели себя совсем иначе: на одинокую гиену они напали, а эту тройку почти совсем не замечали; даже Черная Фея только пугнула их несколько раз, когда они оказались слишком близко от щенят. Ночью гиены всегда становятся более нахальными и агрессивными; может быть, и собаки в темные ночные часы больше считаются с гиенами, да и само
Пробежав в ровном темпе около восьми километров, собаки остановились и улеглись, разбившись на маленькие группки.
Я подвел машину поближе, выключил мотор и приготовился ждать. Некоторое время все было тихо и спокойно. Я совсем было собрался налить себе чашечку кофе, как вдруг в призрачном свете луны заметил три толстые тени — три гиены, прижавшись боками и вытянув носы, подбирались к спящей собаке. Словно зачарованный, смотрел я, как они тихо подползают к ней сзади. Мне не было видно, что произошло, потому что эти толстяки заслонили от меня собаку. Но вдруг собака — это был Желтый Дьявол — вскочила на ноги, и ночную тишину разорвало громкое рычание; еще шесть собак налетели и окружили гиен, пытаясь вцепиться в нарушителей покоя. Гиены разбежались: через минуту воцарилось безмолвие, и собаки, свернувшись калачиком, уснули.
Но вскоре, к моему удивлению, гиены возвратились, и опять сантиметр за сантиметром поползли на брюхе, подбираясь к Желтому Дьяволу. На этот раз я отлично видел в бинокль, как носы гиен понемногу оказались примерно в трех сантиметрах от крупа собаки. Затем одновременно все гиены, высунув языки, быстро лизнули основание хвоста Желтого Дьявола. И опять ночь наполнилась рычанием, собаки вскочили, налетели на гиен и снова прогнали их прочь. Потом собаки улеглись все вместе, большой кучей, и взрослые, и щенки. Желтый Дьявол не сразу присоединился к остальным, а сначала присел в сторонке и освободил кишечник. Не успел он отойти и возобновить прерванный отдых, как одна из гиен подскочила и жадно съела весь помет.
Я уже не раз видел, что гиены едят помет гиеновых собак — очевидно, это для них действительно лакомое блюдо; но мне и в голову не приходило, что гиена для удовлетворения своих странных прихотей отважится лизать собаку под хвостом.
Примерно час спустя Чингиз внезапно встал, и почти в тот же миг вся стая была на ногах, собаки кружили и бегали, взвизгивали и щебетали, размахивая хвостами и лизали друг друга в экстазе — это был обряд приветствия. Потом они тронулись в путь, и я снова повел машину по призрачным равнинам. А за нами по-прежнему следовали три гиены.
Вскоре собаки приостановились, вглядываясь в темноту, и я, наведя бинокль, различил впереди силуэты нескольких газелей Томсона. Стая потихоньку подбиралась к добыче. Когда началась гонка, я нажал на акселератор, но не успел проехать и двух метров, как влетел в яму. Пока я давал задний ход и выбирался из нее, я оказался в полном одиночестве. Пришлось прочесывать степь быстрыми зигзагами, и наконец я наткнулся на гиену. У нее тоже был довольно растерянный вид, но я знал, что ее огромные уши не упустят даже малейший звук, и решил следовать за ней. Мне повезло — через минуту она побежала, а еще через несколько секунд рядом с ней уже были две другие гиены.
Вскоре я увидел впереди темную массу, черневшую на фоне светлой травы, и понял, что собаки удачно поохотились. Я поспешно затормозил и схватил бинокль. Гиены, не замедляя бега, врезались в самую гущу собак и секунду спустя уже растянулись поверх добычи, прикрывая ее своими толстыми животами. Так они и лежали бок о бок, изворачиваясь и вертясь во все стороны, с истерическим хихиканием огрызаясь и щелкая зубами, а собаки лезли и лезли к ним со всех сторон, пытаясь укусить. Но гиены, несмотря на укусы, держали оборону до тех пор, пока из темноты не подоспело подкрепление. Собакам пришлось отказаться от добычи, и они тронулись рысью в ночную тьму.