Невменяемый отшельник
Шрифт:
Но Мальвика попробовала. Часа полтора провозилась, но так ничего дельного и не нащупала. Как ни не хотелось, но пришлось возвращаться. Благо что имелись надежды: проход непрерывный, достаточно добраться до перекрёстка и уже оттуда выбрать новый, скорей всего верный путь наверх.
Но не тут-то было! Примерно в том месте, где что-то скрипнуло и зашуршало, обнаружился новый тупик. На этот раз проход перегородила рукотворная стена из каменных блоков. Подогнаны они друг к другу идеально, на углах со стенами – тоже нет стыков, а значит, маркизе приходилось признать самое печальное: она в ловушке! И наверняка ловушка не открывается изнутри. Не придавал
Стало совсем грустно.
И с всхлипыванием Мальвике пришлось признаться самой себе:
– И чего меня всегда тянет невесть куда? Постоянно влипаю в неприятности! Почему я дома не сижу, как все нормальные девушки? Что у меня за доля такая несуразная?.. Я ведь если и хотела умереть, то не так!.. Совсем не так…
Глава 19
Освоение
Вытащить плавер на берег не было ни возможности, ни необходимости. Кремон привязал артефакт канатом к внушительной скале. Да и то на всякий случай, подсознательно, чтобы не отнесло дрейфом воды. А вот над выносом тела супруги задумался. Следовало сразу её помыть в воде, удалив предварительно все болты, уложить на высоком камне и хоть таким образом отдать первую дань её светлой памяти.
Но тут до слуха донеслось пусть и отдалённое, но рычание. Чуть позже эхо донесло ответное взрыкивание. То есть здесь явно не безжизненные просторы с полным отсутствием фауны, раз хищники имеются. В таких обстоятельствах тело на берег выносить нельзя. Потому и пришлось оставить его пока в кораблике. А чтобы и в него какой монстр не забрался с берега, пришлось привязать плавер двумя канатами, с носа и кормы, а потом поместить его в центре небольшой бухты. Такое решение казалось наиболее верным.
После этого Невменяемый подхватил керечесу и поспешно отправился осматривать берег. Ибо с досадой сообразил, что уже вечер, через полтора часа стемнеет полностью, а значит, и хищники всех мастей могут резко активизироваться. Полноценному Эль-Митолану они не столь страшны… если их не слишком много, а уж такому потрёпанному и всё ещё раненному – следовало быть крайне осторожным.
Тропы не было, приходилось карабкаться по крутому взгорку напрямик, но зато, взобравшись на небольшую седловину возле самого берега, энормианин во всей полноте увидел водопад и часть устья реки. Срез находился на высоте четырёх метров, ширина потока в финише – метров восемь. И толщина срывающейся в водопад воды была около метра. Красивое зрелище получалось: переливающийся перламутром поток, словно загнанный в сужающееся устье, ровный сток и могучая тяжесть потока, почему-то чётко уходящая сразу на глубины.
Вот только слишком ровный срез, само сужение и последние пятьдесят метров потока, забранного в жёлоб, не оставляли сомнения в искусственности сооружения.
«Ну да! Древние и тут свой след оставили! – ворчал мысленно Кремон, продолжая внимательно оглядываться по сторонам. – Наверняка и чередующаяся минутная слабость возле водопада – их рук дело. Словно предупреждают: «Сюда нельзя!» Хм! А почему, собственно, нельзя? Слабость пусть и неприятна, но легко контролируется, особенно здоровым организмом… Да и вон тот овальный вход под русло реки явно не для тупых монстров предназначен. Надо заглянуть…»
Наличие керечесы придавало уверенности в действиях, да и вообще никакой монстр сейчас не испугал бы убитого горем, игнорирующего угрозы и опасности человека. Он вполне спокойно спустился с седловины и двинулся в тёмный, но, несомненно, рукотворный зев тоннеля. Первое, на что он наткнулся уже на пятом шаге внутри, – оказались ивовые корзинки. Примерно такие используют крестьяне, рыбаки, охотники и сборщики даров леса для переноса на спине каких угодно грузов. Причём корзинки недавно сделанные, судя по зелени на прутьях ещё не успевшей иссохнуть тоненькой коры. Две – совершенно пустые, а в третьей на дне смиренно возлежали четыре солидные рыбины. Свежие! Уснувшие, конечно, но всё равно свежие. Чтобы убедиться в этом, не следовало кинжалом потрошить внутренности, хватило неуловимой толики сил Эль-Митолана.
«О-о-о! – затянуло удивлённо просыпающееся, ещё не свихнувшееся окончательно от свалившегося на него горя сознание. – Да тут никак очередное царство?! Неужели иная ветвь вьюдорашей проживает? – Ему живо представились эти разумные носители меха, самые высокие из которых достигали ему до груди. – Нет… эти корзины для вьюдорашей слишком большие. У их рыбаков были вдвое меньше… Тогда кто?..»
Немедля пришла на ум врезавшаяся в память легенда. Если пара влюблённых пробралась в Ничейные земли, то за тысячелетия здесь могло основаться гигантское государство. Женская особь сносит яйцо раз в полтора года. Значит, численность населения могла, при благоприятном стечении обстоятельств, достичь миллионов.
«А чьё рычание мне тогда слышалось? – сам себе задал резонный вопрос энормианин. И сам себе на него ответил: – Да чье угодно! Может, тут у них некий заповедник? Или зоопарк? Тогда почему никто из них возле Барьера никогда не показывался? Неужели трудно построить плот и с этой стороны подать знак? Или подобное действо тут под запретом? М-да… может и такое быть. Вон всё тем же вьюдорашам под страхом смертной казни запрещали из недр выходить к свету Занваля. Диктатура – страшная вещь!..»
Припомнились примеры из современной истории, совсем не относящиеся к изолированному царству вьюдорашей. В той же Кремниевой Орде, когда там правил Хафан Рьед, – чего только не творилось ещё совсем недавно. И в Менсалонии – только недавно рабовладельческую теократию свергли. Следовательно, здесь тоже могли проживать люди. Много людей…
И это заставило удвоить внимательность, напрячь магическое ночное зрение и лишь затем двинуться дальше. Но вот далее оказалось сравнительно светло, из-за срывающихся вниз за окнами с левой стороны… лазурных вод. Русло, его устье, находилось прямо над головой, примерно через метровую толщу рукотворного желоба.
Помещение получалось раза в четыре шире прохода, метров пять, да в длину – восемь. Два окна, широких и довольно высоких, открывали вид на падающие воды. Сквозь них просматривались просторы ущелья. То есть место являлось точкой уникального вида, может даже, здесь гуляли раньше, приходили на экскурсии. Но давно… очень давно.
А сейчас здесь покоилась печаль сразу по двум причинам. Первая: приступы слабости в этом месте резко участились и теперь следовали каждую минуту из трёх. Вторая: у стены справа, на возвышении из камней, лежала женская особь сентега, а в её головах, прямо на полу – мужская. Причём создавалось первое впечатление, что умерли они сегодня. Ну, в крайнем случае, вчера. А вот при втором…
Как ни влажно это место, как ни чист окружающий горный воздух, пыль существует даже здесь. И как раз её, пусть и тонкий, слой подсказывал: сентеги умерли давно. Очень, очень давно!