Невменяемый скиталец
Шрифт:
Он уловил суть последнего подтверждения:
– Да, да! Все мои установки!
– Хорошо, Уракбай, как скажешь…
И вновь в глазах подопечного плескалось море непонимания и равнодушия. А сознание Кремона Невменяемого провалилось в омут беспамятства.
Но зато в таком виде сослуживец нравился Дельфину гораздо больше. И вопросов не задает глупых и просьбы выполняет без всякого промедления или лишней задумчивости. На мытье и одевание много времени не ушло, и чтобы хоть как-то сбросить неожиданно нахлынувшее на него после мыслей о побеге возбуждение, Уракбай решил немного
И это не осталось незамеченным. В обеденное время в сарай прибыла парочка. Но теперь, похоже, тот же воин, что их сюда привел, сопровождал персону более высокого ранга, скорей всего приближенную к хозяйке. Поджарая женщина лет пятидесяти, с властными замашками домоправительницы, принесла с собой внушительную корзину со снедью, поставила ее на столе и черными, пронзительными глазами обвела вокруг себя взглядом:
– Это ты их заставил прибраться?
– Да нет, – озирающийся колдун, пожал плечами. – И слова не говорил.
Когда оба сосредоточили внимание на нем, Уракбай постарался придать своему голосу солидности:
– Вы не переживайте, мы люди работящие и работы не боимся. И в способностях моего товарища хорошо трудиться – не сомневайтесь.
– Да куда вы денетесь? – пробормотала женщина. Но потом подумала и все-таки решила поговорить: – Меня зовут Бернадетта, но чаще всего ко мне обращаются «госпожа экономка». И советую меня не сердить.
– Как можно сердить такую замечательную женщину! – воскликнул Дельфин, одновременно давясь слюной и пытаясь ее незаметно сглотнуть. Слишком уже шикарные запахи донеслись к нему из корзины. – Моего друга зовут Заринат, а меня Уракбай. Всегда к вашим услугам, госпожа экономка!
Бернадетта подошла ближе к сослуживицам и осмотрела их одеяния более тщательно:
– Да… а лучше ничего не нашлось?
– Мы и за это вам очень благодарны. Ведь пираты выловили нас в море в одних исподних, а перед продажей только и дали, что несколько тряпок да накидок.
– Нет, это – не дело! – решительно заявила женщина. – Вечером вас герцогиня намерена выслушать, не появляться же вам перед ней в таком виде! Я поищу что-нибудь поприличнее и передам сюда. Постарайтесь только не вывалять в пыли раньше времени.
– Как можно! – теперь Уракбай точно смотрел на Бернадетту, словно на родную мать. Похоже, это ее тронуло, в голосе почувствовалось соболезнование:
– Как же вас угораздило к пиратам попасть?
– До того мы сели пассажирами на корабль контрабандистов, совершенно этого не подозревая. Ну а те нас заподозрили в шпионаже. В результате, мы на середине пути между Эканом и Эмраном оказались в воде. Как до утра продержались – до сих пор поверить не могу. А потом и попали прямо на курс пиратскому баркасу. В беспамятном состоянии перегрузили на большой корабль и прямо сюда, в Менсалонию.
Рассказчик боялся ошибиться, но ему показалось что и воин и экономка смотрят на него с искренней жалостью. Поэтому добавил со вздохом:
– А ведь мы из армии комиссованные по причине ранений.
– Так вы и в самом деле видели гибель Детищ? – строго сузила глаза женщина.
– Собственными глазами! И так же отчетливо как вот вас сейчас! – торжественно выдал Уракбай.
– Хорошо, вот герцогине все и расскажете. Ну, а если соврать решили да к чужой славе примазаться, то сразу предупреждаю: Вилейма вас наизнанку вывернет. Ей колдовской силы для этого занимать не придется.
Прожженный оратор и трибун, уже не раз встречавшийся на своем пути к морю с подобным недоверием, и на этот раз ответил довольно удачными, приличествующими случаю пафосными словами:
– О таких переломных моментах истории врать нельзя. Ложь сразу почувствует любое разумное создание. И наши тяжелые раны – лучше всех иных свидетельств подтвердят мои слова.
– Ладно, ладно, – отчего-то смутилась экономка. – Обедайте и отдыхайте. Одежду вам принесут.
Когда пара вышла, Дельфин одним прыжком оказался возле корзины и, выкладывая продукты на стол, принялся непроизвольно восклицать:
– Зар, дружище! Да ты посмотри, как нас кормят! Или сюда, дорогой, вот, садись здесь, Отлично! А теперь – наворачивай. Здесь не иначе как ошиблись и дали порцию на четверых… Или на шестерых?
Он и сам уже откусывал мягкие плоды овощей, тогда как другая рука подносила ко рту жареную баранью ногу. Не отставал от него и сослуживец, который, несмотря на бессмысленный взгляд, успевал съедать даже вдвое больше за тот же период времени. Две четверти часа дружный хруст обгрызаемых костей стоял такой, что наверняка доносился до графского замка. Но все-таки время от времени Уракбай продолжал, то восклицать, то приговаривать, то рассуждать вслух:
– Если тут так кормят рабов, то значит, нам уже повезло. Ты посмотри сколько всего! Ох! А это вообще, наверное, с господского стола к нам попало по ошибке. Да и вообще, эта Бернадетта действительно мне родную мать напоминает. Такая же добрая и щедрая. Смотри, кормят нас как на убой… Хм! А причем здесь убой? Неужели подкармливают перед сражением с диким скиром? Однако! Но мы ведь тогда станем совсем неповоротливыми, а? Да нет, Зар, это я не о тебе. Ты все равно останешься сильным. Да, да, самым сильным. А мне что делать… Неужели и в самом деле готовят на убой? А! Ладно! Чего горевать раньше времени. Да и не гуси мы с тобой, чтобы нас просто так на сало перетопить. Работая, мы можем гораздо больше пользы принести. Что? Конечно! Ведь это мы, здесь поработали и все так красиво убрали. А как же! Сильный Зар, очень сильный!
После непосильного перенасыщения оба сослуживца без всякого раздумья улеглись спать на самых пригодных для этого местах: той самой куче тряпок из старой одежды, которую они более менее разровняли на уложенных заново досках. Проваливаясь в сон, Дельфин заставлял себя сконцентрироваться и подумать о возможностях побега, но полный желудок задавил своими аргументами: «Радуйся, пока мне хорошо! А там дальше видно будет». Разве что напоследок мелькнула одна умная мысль:
«Для побега надо будет хоть кусок мяса припрятать. Ведь не сразу на корабль попасть удастся…»