Невольная связь
Шрифт:
И вдруг глаза зацепились за фото, брошенное Тумановым. Карточка так и лежала посреди стола.
На миг Глеб замер. Он всматривался в темные смоляные волосы ниже талии. Правильные черты лица. Чуть припухлые розовые губы, изогнутые в нежной улыбке. Ямочка на правой щеке. Родинка на подбородке. И глаза... Ярко-зеленые, будто смотрели прямо на Глеба.
Мужчина на рефлексах двигался, подгоняемый стонами любовницы. Но думал он совершенно о другой женщине. Он будто наяву представлял, что кожа у нее бархатистая и нежная. Волосы шелковистые и
И кончил, тараня Карину, которая стонала, уткнувшись лицом в край стола.
Выдохнув, Широков отстранился. Привел одежду в порядок и вновь сел в кресло.
– Глебушка…, – начала Карина, однако Глеб предостерегающе прищурился, и проститутка исправилась: – Глеб, ты сегодня просто на высоте. Нет, ты, разумеется, всегда идеален, но сегодня…
– До завтра, Карина, – жестко оборвал Широков и вынул сигарету из пачки, лежавшей на столе, рядом с фото.
Он заметил, как женщина метнула взгляд к яркой картинке, но под тяжелым взором. Широкова, отвернулась. Надев платье, любовница покинула кабинет Глеба. А мужчина взял в руку фото Тумановой.
Скорее всего, охрана уже привезла девушку в особняк. Значит, пора навестить новую собственность Глеба Широкова.
***
– Я не понимаю твоих слов, отец!
– Просто собери самое необходимое. Ты уезжаешь, – устало взмахнул рукой отец.
– Куда?
– Узнаешь. Сабина, сделай так, как велят, – уже громче и злее произнес он.
– Никуда я не поеду! Это и мой дом! – повысила голос, а отец скривился.
– Твоего дома больше нет, Сабина! Я его продал! Жить тебе негде! Собирайся! – заорал родитель, а я вздрогнула, но решила стоять на своем.
– Я! Никуда! Не! Поеду! – и топнула ногой.
Я чувствовала, как внутри просыпается ярость и злость. Опять! Он опять все проиграл! Как так можно? Как можно ставить на кон последнее, что имеешь?!
И тут же увесистая пощечина опалила огнем лицо. Я вскрикнула, прикрыла щеку ладонью. Горячие горькие слезы брызнули из глаз.
– Как ты можешь, папа?! – закричала я
Отец отвернулся. Я видела, как седая голова поникла, а руки опустились вдоль тела.
Отец? Кажется, у меня его больше нет. Передо мной стоял совершенно чужой человек. Никто.
– Теперь ты принадлежишь Широкову, – только и сказал он.
– Принадлежу? Как такое возможно, отец? Разве..., – опешила я, хотя думала, что больнее ранить нельзя. Ошиблась.
Холодная, липкая паника окутывала все тело. Я была в шоке.
– Я ему задолжал, – глухо ответил чужой отныне для меня человек.
– Как... Папа! Зачем??? – шептала я и уже громче: – Как ты посмел? Я не вещь Ты не имел права! Мразь! Сволочь! Какая же ты сволочь!
– Забирайте, – повернувшись к двери, выкрикнул Туманов.
Я стремительно обернулась. В гостиную вошел бритоголовый верзила. Хищный взгляд и массивная
– Я буду кричать! – честно предупредила я.
Верзила лишь усмехнулся, но не остановился, приближаясь и загоняя меня в угол комнаты.
Силы оказались неравны. Я вертелась ужом, крутилась, пыталась лягнуть, укусить громилу. Но меня все равно спеленали и закинули на плечо.
– Я ненавижу тебя! Ненавижу! Будь ты проклят! И дружка твоего ненавижу! Горите в аду вместе с Широковым! Уроды!
Я, не стесняясь, кричала во все горло. Но из особняка никто не вышел мне на помощь. Верзила загрузил меня в машину, толкнул на заднее сиденье. Однако я сопротивлялась изо всех сил. Лучше умереть, чем сдаться.
Мне повезло, удалось выбраться из салона дорогого автомобиля и сделать два шага по дорожке. Однако громила меня тут же нагнал. Подхватил со спины, поднял над землей и впихнул в багажник.
Крышка громыхнула так, будто закрылся гроб, не меньше. Именно этот поставил жирную точку на моей свободе и мечтах о счастье.
И я завыла от бессилия. Громко навзрыд. Почему? Ну почему родной отец продал меня, как вещь?! Меня накрыла жалость к самой себе, ненависть к отцу, презрение к Широкову. Душу разрывали яркие эмоции, от которых я начала медленно сходить с ума.
***
– Доставили, Глеб Алексеевич, – коротко отчитался охранник.
Глеб кивнул. Вовремя. Он как раз планировал пару часов вздремнуть.
А в доме было тихо. Ни следа гостьи.
Широков нахмурился.
– И где девушка?
– Так… это… того… мы не стали багажник открывать. Она капец какая дикая, – пробухтел Варгинов.
– Ты что, кретин? – рявкнул Широков. – На хрена сунули девчонку в багажник?
– Она сбежать хотела, – отвечал Мухтар, – Вон, мне всю руку исцарапала. И дважды укусила.
– Я сейчас тебе голову, млять, откушу! – рычал Широков, стремительно шагая через весь дом в направлении гаража.
– Глеб Алексеевич, не судите строго. Девка буйная, – оправдывался Варгинов.
Широков ворвался в помещение. Ровными рядами стояли тачки. А в центре – лимузин, который Глеб отправил за Сабиной.
– Открывай! – приказал Широков.
Мухтар послушно открыл багажник. Дверца медленно поднялась вверх. Глеб стоял ближе всех, пытаясь рассмотреть девушку. Она там вообще жива?
Взгляд выцепил темные волосы, окутавшие покрывалом хрупкое тело и ярко-красный баллон.
– Твою ж маты! – выдохнул Глеб и попытался отвернуться. Но оказался недостаточно проворным. Мощная струя пены! настигла мужчину и густо покрыла Глеба с головы до пят. Вернее, Глеб толком не заметил, насколько сильно его перепачкала пена огнетушителя. Он едва успел прикрыться, однако белая субстанция все равно попала на лицо, в глаза, в рот.