Невольничий караван
Шрифт:
Он не успел договорить, так как упоминание об одиннадцати волосках окончательно вывело их обладателя из себя.
— Закрой рот, ты, дедушка деревень и народов! — проревел он, дико вращая глазами. — Сейчас ты узнаешь меня и мои усы!
С этими словами он бросился на Хаджи, чтобы схватить его за горло и хорошенько проучить. В жару спора оба противника изменили свое первоначальное местоположение и стояли теперь у самой воды. Пытаясь увернуться от словака, Отец Смеха отпрыгнул назад и — потерял равновесие.
—
Употребив местоимение «мы», Отец Смеха не оговорился: его другу угрожала та же опасность, что и ему самому. Дело в том, что слишком сильно разогнавшийся Отец Листьев не успел вовремя затормозить и вслед за Хаджи упал в воду.
Увидев, что произошло, солдаты испустили единодушный крик ужаса. Они не боялись, что незадачливые драчуны утонут, — все жители прилегающих к Нилу районов обычно являются превосходными пловцами, — нет, главную опасность представляли крокодилы, которыми кишмя кишел залив Хусан-эль-Бахр.
Именно поэтому солдаты даже не посмотрели туда, где над головами двух джелаби взметнулись огромные фонтаны брызг, а стали обшаривать глазами всю поверхность залива, боясь увидеть где-нибудь одного из кровожадных чудовищ. Действительно, в нижней части залива на небольшом островке суши грелись на солнышке несколько этих тварей. Они подняли головы на крик, но в воду идти не решились. Человеческие голоса отпугивают крокодила и часто могут помешать ему совершить нападение, даже если хищник очень голоден.
Отец Одиннадцати Волосинок вынырнул из воды и боязливо оглянулся сначала на крокодилов, а потом на то место, где, по его расчетам, должна была торчать голова Отца Смеха. Не обнаружив последней, он испуганно воскликнул:
— Его нет, где же он?
— Еще под водой, — ответили ему.
— О, Аллах, у него кончится воздух, и он может тотчас же утонуть!
Ссора была забыта, и словак снова нырнул, чтобы спасти своего гибнущего друга. В тот же миг на поверхности показался Отец Смеха; он повертел головой в разные стороны и воскликнул:
— Где Отец Одиннадцати Волосинок? Я его не вижу!
— Он ищет тебя под водой, — наперебой загомонили солдаты.
— О, добрейший, вернейший, достойнейший друг! Он готов пожертвовать жизнью ради меня! Я иду к нему вниз!
Хаджи погрузился на дно, а в следующую секунду появился словак. Не увидев друга и на этот раз, он жалобно заголосил:
— Он мертв! Ни один человек не сможет продержаться без воздуха так долго! Он утонул, но я должен, по крайней мере, вытащить его останки!
— Оставайся наверху! — крикнул один из солдат. — Он только что нырнул, чтобы отыскать тебя.
— О, храбрейший, возлюбленный брат мой! Я не могу оставить его, иначе он попадет в пасть крокодилам.
И Стефан нырнул в воду. Так продолжалось
— Ты ли это, утешение души моей, отрада моего сердца?
— Да, это я! Какое блаженство видеть тебя живым и невредимым, о свет очей моих!
— Иди же скорее сюда, чтобы я мог обнять тебя, радость моей жизни!
— И ты иди ко мне, я горю желанием прижать тебя к своему сердцу!
Громко ликуя, оба человека устремились друг к другу и горячо обнялись в воде, а потом рука об руку поплыли к берегу. Едва они успели достичь его и выбраться на сушу, как один из солдат предостерег их, указывая на островок, где недавно лежали крокодилы:
— Они нырнули в воду, они вас увидели и плывут сюда, чтобы напасть на вас! Отойдите подальше от залива!
Посмотрев туда, куда указывал солдат, все действительно увидели несколько прорезавших воду борозд. Через считанные мгновения темные, тупые морды крокодилов высунулись из воды у самого берега.
— Они опоздали! Ты меня спас! — вскричал словак, снова заключая своего друга в объятия.
— Да, они просчитались! — присоединился к восторгам друга Хаджи. — Но не я тебя, а ты меня спас. Если бы не ты, я достался бы на обед этим чудовищам, да разразит их Аллах!
— Да, пусть их жизнь будет короткой, а смерть — ужасной! Пусть имена их предков будут навеки забыты, а потомки пусть будут томимы муками вечного голода! Пусть болезни разрушат их тело, а несчастья — их души до тех пор, пока они не принесут искреннего покаяния и не признают, что есть мясо живых людей — грех против законов Аллаха!
— Они никогда не раскаются, потому что их сердца очерствели, а их уши не слышат предостерегающих голосов. Они будут и дальше костенеть в своем грехе, и за это в загробной жизни им придется вечно гореть на медленном огне. Но мы должны радоваться, что избежали их зубов и должны показать им, как сильно мы их презираем отныне и навсегда.
И друзья по восточному обычаю наградили крокодилов самыми уничижительными именами и пожелали им скорее попасть в пучину преисподней. Покончив с этим, они принялись церемонно благодарить друг друга. Каждый утверждал, что именно другой спас его от великой опасности, и оба с такой же горячностью твердили о своей вечной любви и преданности, с какой еще недавно они осыпали друг друга оскорблениями и насмешками. Когда поток их красноречия, наконец, иссяк, словак и Отец Смеха скинули мокрую одежду и принялись помогать солдатам разрезать на длинные полосы мясо и сало гиппопотама. Эти полосы они нанизали на копья и принесли в лагерь, где для приготовления вкусного жаркого уже было разведено несколько костров.