Невольник
Шрифт:
"Душенька" впечатлилась и, кокетливо поглядывая на меня из-под светленьких ресничек, собрала поднос с едой, и даже кувшин зулкибарского вина двадцатилетней выдержки вручила.
Надеясь, что за время моего отсутствия Лар и эльфиечка успели наобщаться (любовь у них что ли? Надо бы у Лара поинтересоваться), я переместился обратно в камеру.
— Вот и я, — объявил я и водрузил поднос на невысокий столик. — А что мы такие грустные? Дана, улыбнись быстро, я тебе зуб даю, что уже к вечеру Ларрен будет на свободе. Я только что маме как бы случайно, сказал, что добываю
— Твоя мама — настоящее стихийное бедствие, — пробормотала Данаэль, — не понимаю, за что Шеоннель в ней души не чает?
— Наверно, за то, что она стихийное бедствие, — пожав плечами, ответил я, сковырнул печать с горлышка бутылки, оглядел стол и опомнился, — ну, ёптыть, а про кружки-то я забыл! Ладно, пожелайте мне удачи.
Я сплел заклинание и на столе появились две кружки и один серебряный кубок.
— Кхм… Вальдор точно лопнет от злости. Это его любимый, — объяснил я, ткнув пальцем в кубок. — Ларрен, не хочешь из королевской кружечки винца хлопнуть?
— Нет, спасибо.
— А я хлопну.
— Что здесь, мать вашу, происходит?
Мы обернулись и застыли статуями самим себе, глядя на стоящего в дверном проеме бледного от злости Вальдора Зулкибарского.
— Валь за кружечкой прибежал. Как быстро ты вычислил, куда она подевалась! — изобразив радость, воскликнул я.
Ларрен
Вероятно, мне стоило сразу сказать Лину, что идея с попойкой в королевской камере не так уж и хороша. Но я не сказал. И вот теперь имею честь наблюдать перед собой взбешенного до последней степени короля.
— Ларрен, иди сюда! — тихо проговаривает Вальдор.
Медленно ставлю кружку на стол, поднимаюсь с места и приближаюсь к хозяину.
— Я тебе, скотина, чем велел здесь заниматься? — сквозь зубы рычит Вальдор.
Старательно пропускаю мимо ушей "скотину", пытаюсь припомнить точную формулировку приказа и не могу.
— Я сказал тебе сидеть и думать, — поясняет король.
— Я…
— Вальдор, — вмешивается не желающий оставаться безучастным Лин, — ну что ты взъелся?! Сам же знаешь — он защищался! Да любой другой…
— Любой другой не является охранником моей дочери, — отрезает король.
— Подумаешь! Да и любой другой охранник… — упрямо пытается продолжить свою мысль княжич, не понимая, что он делает лишь хуже.
— Любой другой охранник, — рычит Вальдор, — за такое был бы выпорот и с позором отстранен от службы!
Услышав это, вздрагиваю. Он что, всерьез допускает мысль о том, что меня… сына князя, наместника… можно…
— Вы не смеете так со мной обращаться, — проговариваю я. И напрасно произношу это вслух. Потому что король практически взвивается в воздух от возмущения.
— Что?! — кричит он и даже поднимает руку, явно для того, чтобы меня ударить, но одумывается. А я стою перед ним и понимаю, что да, я же вещь, мне положено сносить удары и подвергаться унижению. Конечно, мне нужно об этом время от времени напоминать, чтобы я не осмеливался впредь оспаривать приказы хозяина.
Вальдор сжимает руки в кулаки и выкрикивает:
— Николая ко мне!
На его зов тут же прибегают. Правда, не Николай, отсутствующий по каким-то неизвестным причинам, а его заместитель — мелкий и худосочный, но такой же усатый, как и его начальник, человек.
— Что угодно, Ваше величество? — лепечет он, боязливо глядя на короля Арвалии.
— Ларрена Кори Литеи на неделю, начиная с сегодняшнего дня, на хлеб и воду. Никого к нему не пускать. А если я узнаю о том, что к нему приходил вот этот, Эрраде, лично Вы, уважаемый, останетесь без должности! Поняли?!
— Так точно!
— Выполнять!
— Вальдор! — возмущается Лин, — ты вообще не король здесь больше! Ты не имеешь права!
Вальдор делает глубокий вдох и почти спокойно интересуется:
— Мерлин Эрраде, ты контракт младшего придворного волшебника уже заключил? Заключил. Тебе напомнить, что это означает?
— Это Иоханна будет решать, а не ты!
— Да ну?!
— Ну да!
— Мерлин, пошел вон отсюда! И Вы, девушка, Вас я тоже прошу удалиться. Немедленно.
И без того перепуганная Данаэль тянет Лина за руку и тихо, торопливо проговаривает:
— Пойдем, пожалуйста.
Лин бросает на меня растерянный взгляд, но позволяет увести себя из камеры. Это не трусость, я понимаю. К сожалению, угроза Вальдора, касающаяся контракта, вполне реальна. Иоханна по просьбе отца вполне может лишить княжича магической силы. А это для волшебника — все равно, что руку отрезать. Или ногу. Или еще что-нибудь. Я не пробовал. Только слышал о таком.
Вальдор тоже уходит, не прощаясь. Перед этим вызванный им стражник вынес из камеры стол с остатками еды и вина.
Опускаюсь на кровать и невесело усмехаюсь. Хорошо, хоть поесть успел. Неделя. Неделя — это не так уж страшно. Аргвар, конечно, будет беситься, оттого, что его подопечный бездействует, ну и ладно.
Чувствую себя каким-то опустошенным, но на удивление спокойным. Сегодня Вальдор дал мне карт-бланш. Если до сего момента у меня где-то в глубине души еще были сомнения относительно личности бывшего зулкибарского короля, то после только что произошедшей сцены, во время которой Вальдор показал, что он свою собственность и в грош не ставит, все встало на свои места. Отчетливо понимаю, что просто мешаю королю, и это устраивает меня в большей степени, чем, если бы Вальдор был ко мне привязан. Освобождает от угрызений совести.
Лин
Вальдор как всегда во всей красе выступил. И меня, как обычно, выставил вон, будто я собачонка какая. Хорошо хоть в морду не дал. А что? С него станется, как в тот раз, после оргии, которую мы с Шеоном устроили, отхлестать меня и все лицо перстнями этими своими королевскими разбить. Но нет, на этот раз бить не стал, а еще лучше сделал — пригрозил, что попросит Ханну лишить меня магической силы. А что, блонда может это сделать, если Валь убедит ее что так будет лучше для меня. А он вполне может это сделать, если очень постарается.