Невольный брак
Шрифт:
Прикосновение мужских губ было не назойливым, а мягким. Оно опьяняло, вызывая легкое головокружение, заставляя и мои открыться для ответа. Полумрак, в который внезапно погрузилась комната, древесные нотки парфюма, казалось, играли с моими чувствами. Тепло, исходящее от мускулистой груди, да привкус шампанского, оставшийся на его губах, лишь усиливали ощущения от поцелуя, который становился все более страстным. По телу стремительно разносились неведомые до сей поры волны. Хотелось прижаться к нему поплотнее, обвить руками сильную шею и больше никогда не отпускать.
За дверью раздался жалобный скулеж. Он-то и
— Что я наделал? — прошептал мужчина и взъерошил волосы, даже не притронувшись к щеке, на которой остался красный след.
Лана вновь завыла по ту сторону двери и заскребла когтями, прося впустить ее. Резко развернувшись на каблуках, я бросилась прочь из гостиной, едва не столкнувшись с собакой. Словно этот побег мог спасти от глодавшей сознание вины.
Щеки болезненно полыхали пламенем, и, если бы Аарон дожидался меня в покоях, от объяснений было бы не уйти. Однако в комнате никого не оказалось. Бросившись в ванную, зачерпнула ладонями холодную воду и приложила к горящему лицу. Если жар удалось унять, то губы продолжали предательски пульсировать, напоминая о случившемся.
На негнущихся ногах я подошла к окну и прислонилась лбом к стеклу. Не знаю: сколько прошло времени, прежде чем все-таки отправилась спать, но казалось, целая вечность. Аарон, сколько ни сдала его, так и не появился. И это было очень странно. Он впервые за многие месяцы нарушил собственное же правило: создавать иллюзию счастливого брака.
Хоть я и легла далеко за полночь, проснулась рано утром и сразу же почувствовала в душе пустоту. Словно потеряла что-то важное и жизненно необходимое. Однако сколько бы ни прислушивалась к ощущениям, не могла понять, чем вызвано столь необычное состояние. Может, это следствие поцелуя? А вдруг Ламир и вправду способен заморозить сердце одним прикосновением губ?
Посмеявшись над собственными глупыми мыслями, неторопливо умылась, надела неброское платье и спустилась в обеденный зал. Во главе стола в полном одиночестве сидел Аарон. Его хмурое лицо заставило напрячься. К тому же вновь появилась нездоровая бледность, словно накануне у него случился приступ. Пожелав супругу доброго утра, села на привычное место. Хоть мы и обменивались короткими фразами, в помещении витало напряжение. Я частенько ловила на себе пристальные взгляды мужа, который лишь молча смотрел на меня, но ни о чем не спрашивал.
Завтрак затягивался, чувство собственной вины тяготило, а жизнь не торопилась бросать мне спасательный круг в лице дознавателя.
— Долго вчера еще сидели? — чувствовалось, что Аарон начал издалека. Он, словно акула, нарезал круги вокруг жертвы. И это заставляло нервничать. Однако я мысленно сосчитала до десяти и честно ответила:
— Может, около получаса, не более.
— Хм… Странно… Что же его тогда заставило подняться в такую рань и собрать вещи? — бывший советник говорил тихо, будто сам с собой, но я отчетливо расслышала каждое слово и озадаченно посмотрела на супруга, чувствуя, как холодеют руки.
— Кто? Какие вещи?
— Памир уехал, — с тяжелым вздохом ответил муж и сделал глоток травяного отвара, а не кофе.
— Как уехал? Сейчас ведь только восемь часов. Что случилось?
— Думал, дорогая, у тебя об этом спросить, ведь ты его видела последней. Мне он оставил короткое письмо, в котором лишь пара строчек.
— И что в них? — спросила с замиранием сердца и дрожью в пальцах.
— Ничего особенного: пожелания крепкого здоровья и счастливой семейной жизни. Написал, что пришлет весточку, как доберется до столицы. Нажился он здесь, видите ли. Скучно ему с нами стало. Вот и все… А может, оно и к лучшему. Час близится, а его вопросы мне сейчас ни к чему, — Аарон с грустью уставился в кружку и не произнес больше ни слова.
После завтрака я спряталась в оранжерее и не решалась выйти оттуда до обеда. Неустанно корила себя за отъезд Памира и разлуку отца с сыном, которые и так проводили вместе не слишком много времени.
Разум неустанно ликовал, а вот сердце разрывалось на части, ныло от тоски по дознавателю, но свою боль я спрятала за маской отчужденности, которую постепенно училась надевать. Не давал покоя вопрос: зачем мужчина так спешно покинул замок? Вряд ли ему не хватило бы смелости посмотреть в лицо отцу и признаться в содеянном, если бы тот спросил о случившемся. Здесь определенно было что-то другое. Но что? Для чего он вообще затеял вчерашнюю игру? Хотел скомпрометировать меня? Если так, почему тогда не рассказал обо всем отцу? Или рассказал?
В положенное время я спустилась в обеденный зал: но Аарона там не оказалось. Прождав около четверти часа и почуяв неладное, быстрым шагом направилась на его поиски. Внутри все заходилось от тревоги. Я боялась опоздать. Не обнаружив супруга в личных покоях, побежала в рабочий кабинет. Я постучалась несколько раз, но, так и не дождавшись позволения войти, несмело нажала на ручку и сразу же его увидела. Аарон лежал, распростершись на ковре, и не двигался. Его глаза были закрыты, грудь тяжело вздымалась, а кровь, проложившая дорожку от носа к подбородку, успела засохнуть. С криками о помощи я бросилась в коридор. Благо мимо как раз проходил дворецкий, который помчался со всей скоростью, доступной ему в силу почтенного возраста, за целителем. А я вернулась к Аарону, уложила его голову себе на колени и заплакала. Едва слеза упала на бледную щеку, веки бывшего советника дрогнули и он открыл глаза. Теперь, даже если супруг и попытается заверить меня, что с ним все хорошо, я ему не поверю. Он определенно был чем-то болен.
Глава 33
Спустя один месяц…
С того злополучного дня в моей жизни многое изменилось. Она вновь наполнилась переживаниями и тоской. Зачастую в доме становилось так тихо, что казалось, я осталась в нем совсем одна. Будто Ламир, уехавший так внезапно, забрал с собой обитавшее здесь счастье. Вместе с ним исчезла и Лана. Она не бегала больше по длинным коридорам огромного замка, не пыталась ухватить меня за пятки, не просилась впустить ее в покои, чтобы в очередной раз начать проказничать. Однако вызывал печаль не только отъезд дознавателя, но и стремительно ухудшающееся здоровье супруга.