Невозможное завтра
Шрифт:
Я отчаянно хочу рассказать ему о его цветах, их движущемся магнетическом танце. Мы с Шарлоттой любовались сиянием из горячего источника, пар поднимался подобно самому северному сиянию, наши длинные волосы плавали в воде как у скандинавских русалок.
– Мне бы хотелось увидеть его с тобой, – вместо этого говорю я.
– Мистер Шоу рассказывал обо всех тех местах, в которых побывал. Парень действительно был заядлым путешественником в таком то молодом возрасте.
– Определенно он был... интересным, – дипломатично отвечаю я.
Он тянется через стол и находит мою
– Тыинтересная.
– О, неужто?
– отвечаю я.
– Да. – Он отпускает руку и находит мое лицо, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. – Знаешь, честно – это может прозвучать очень странно – но я всегда как бы предполагал, что тебе нравятся девушки.
– Почему? Из-за того, что я не была одержима тобой? Так типично, – говорю я мягко, хотя его комментарий заставляет меня задуматься. Я так мало чего знаю о том, кем была Кайли.
Он смеется.
– Нет, я не настолько эгоистичен. Просто дело в том, что, ну, у тебя всегда был такой тон для парней, которые звали тебя на свидания. И каждому из них отказывала. Я подумал, что может у тебя есть на то причина. И, знаешь, ты, типа, довольно закрытая личность.
Я делаю глоток чая, размышляя. Это было вполне возможным. Создавалось такое впечатление, будто она скрывала что-то от своей семьи. Могло ли это объяснить, куда она собиралась той ночью, когда умерла?
– Ну, последний раз, когда я проверяла, мне нравился ты.– Я чувствую себя смелой. – Так что, надеюсь, это отвечает на вопрос.
– Хорошо. Значит... скоро в школе будут те танцы. Ты бы хотела пойти со мной? – Он слегка опускает подбородок и кланяется мне, и меня удивляет, что он действительно нервничает.
Серафина Эймс на школьных танцах? Смешной.
Но танцевать с Ноем? Находиться в его объятиях? Быть нормальной? Опьяняет.
– Знаю, что ты Мисс Маленькая Мятежница и все такое, но...
– С удовольствием, – быстро отвечаю я, и он усмехается с очевидным облегчением.
После того, как мы поели, мы идем рука об руку по тропинке, окружающей озеро Мерритт. Ной пытается избегать берега, где предположительно был убит Кир.
Пока мы были внутри, похолодало, но с Ноем, идущим рядом, я даже не чувствую этого. Мысли о нашем будущем продолжают возникать в моих мыслях, не прошенные и не устрашающие в лунном свете. Но затем он тянет меня в тень кипариса, и я забываю обо всем, кроме этого прекрасного момента. Потому что рука Ноя на моей талии, и его изучающие губы, и огни зданий центра города сияют в лунном свете на озере. Наши тела прижаты друг другу, как цветок между книжными страницами.
Хотела бы я рассказать ему, кем на самом деле я являюсь, чтоя действительно такое. Ведь как он может любить меня, не зная даже моего настоящего имени?
Но я не могу рассказать ему. Вместо этого я его целую.
Глава 12
На следующий день после школы Ной поднимает голову от микроскопа девятнадцатого столетия в антикварном магазине, где я работаю.
– Это самая лучшая игрушка за всю историю, – заявляет он. Я смеюсь.
– Спорю, на улице найдется ребенок, который сможет согласиться с тобой, – дразню я. Я благодарна ему за компанию. За сегодня здесь был только один покупатель, женщина лет тридцати с хвостиком, которая пробыла в магазине всего лишь пять минут для того, чтобы выбрать ручное зеркальце из слоновой кости Эдвардианской эпохи. Меня всегда забавляли вещи, которые люди покупают здесь.
Ной достает кусочек бумаги из кармана и кладет его под объектив микроскопа.
– Ты знала, что бумага покрыта волосами? – спрашивает он.
– Думаю, они называются «волокнами», а не волосами, – говорю я.
– Ладно, умненькая мордашка. Подойди сюда, – требует он, махая мне.
– Ты хочешь, чтобы я взглянула на волосатую бумагу?
– Почему бы и нет? – Но когда я подхожу к нему, он берет мою руку и располагает ее под объективом. Медная поверхность охлаждает мою кожу. – Хмм, интересно.
– Что ты видишь? – приближаюсь к нему. Я могу учуять запах мыла чайного дерева, которым он пользуется. Я хочу пробежать пальцами по темным запутанным волнам его волос.
Он вертит в руках ручку.
– Вот, – наконец-то говорит он. – Я вижу ее. Она вся серебряная.
– Что ты видишь?
– Твою душу, – отвечает он.
Я вырываю свою руку.
– О ч-чем ты говоришь?
– Господи, Кайли. Что не так? – Он выглядит задетым.
– Просто услышать от тебя такую вещь очень странно, – отвечаю я, потирая руку. На ней царапина от острого угла микроскопа.
– Об этом мне рассказывал мистер Шоу, – объясняет он. – Он сказал, что душа человека не является религиозным вымыслом – она что-то физическое. Был даже доктор, который измерил ее. Ты знала, что в среднем душа весит 21 грамм? – Нервно смотрит на меня.
Я заставляю себя оставаться спокойной. Я понимаю, что ему необходимо поговорить о Кире. Он скорбит по другу. Ной не виноват, что не имеет ни малейшего представления о том, что на самом деле Кир жив – или о том, каким монстром он является.
– Я не знала об этом, – вру. Я помню сверкающую улыбку Кира в марте 1907 года, когда были опубликованы исследования доктора МакДугалла.
Видишь, Сера? Современная наука наконец-то поняла то, о чем знали алхимики сотни лет.
Ной откидывается на хрупком викторианском диване, оставляя микроскоп. Я сворачиваюсь клубочком возле него, и он обнимает меня за плечо.
– Да, мистер Шоу рассказал мне, что между духовным и физическим миром нет никакой разницы. Он сказал, что большинство людей воспринимают алхимию как дешевый фокус. Превращение свинца в золото – звучит эгоистично, не так ли? Как... эквивалент средневековой аферы разбогатей-по-быстрому. – Он поглаживает мои волосы, я прикусываю язык. – Но это нечто большее. Когда алхимики говорили о превращении одной вещи в другую, они также подразумевали и духовное преобразование. Это было благородно.