Невозможность страсти
Шрифт:
– Надеюсь, с размером ноги я угадал.
Угадал он и с остальными размерами, и Джамиля, одетая во всё новое, словно уснула.
– Скоро к ней вернётся способность соображать. – Павел достал из пакета бутылку с водой. – Пить ей будет хотеться зверски. Андрюха, не дуйся. Появление Строганова было для меня такой же неожиданностью, как и для тебя.
– Ладно, проехали. – Андрей фыркнул. – Как мы теперь будем искать Густава? Ведь в той адвокатской конторе их было двое, и это явно не Герасимова или Данилов, это Строганов занимался адвокатом, а Густав стоял на стрёме, он и девчонку-секретаршу порешил, потому что Строганов бы не допустил
– Густав понятия не имеет, что его напарник уже в аду анкеты заполняет. И это отлично. – Павел прокрутил в голове всю имеющуюся информацию и довольно крякнул. – Не знает и рассчитывает, что напарник его прикроет, а без него он будет не такой борзый. Ты понимаешь, как это работает? Организация международная, но сеть в каждой стране курируют считаные люди. Не такое это дело, чтобы многим знать. Конечно, в стране есть ещё кто-то, но эти двое наладили свою сеть осведомителей, боевиков и перевозчиков и завязали её на себя. Они ж конторские оба, не доверяют никому, и все детали знали только они двое. Осведомителей мы выявим, не всех, конечно, но всё же. Они знают Герасимову и Данилова, а этих двух деятелей не видели никогда и уж тем более понятия не имеют обо всех делах с торговлей. Думаю, в транспортной компании тоже есть один экипаж грузовика, и только он перевозит «особый» груз, никак не все водители, такое нельзя доверить многим, просочится информация. Один, от силы – два экипажа, и всё. И Ферма, я думаю, не у нас расположена, а где-то за границей, в каком-нибудь отдалённом частном владении. Ну, ладно, подумаем об этом позже, а сейчас…
– Кто вы такие?
Девушка смотрела на них испуганно.
– Ага, ты проснулась.
– Куда мы едем?
Голос у неё высокий и мелодичный, говорила она с небольшим акцентом, который сама вряд ли замечала.
– В деревню, Джамиля.
– Ты меня так называешь… это моё имя, да?
– Да.
– А ты мой брат? Мне сказали, что за мной приехал брат. Я тебя не помню.
– Ты ничего не помнишь. – Андрей хмыкнул. – Я не совсем брат тебе, конечно. Вот его зовут Павел, меня – Андрей, своё имя ты тоже знаешь. Мы едем к доктору, который, возможно, поможет тебе вспомнить то, что ты забыла, не бойся.
– Я не боюсь.
Она смотрит на них своими пронзительными чёрными глазами, и Андрею хочется поскорее избавиться от неё. Отдать кому-нибудь на передержку, так сказать. Потому что не должна эта девушка так безоглядно доверять незнакомцам.
Золотово – небольшая деревня в тридцати километрах от Александровска. Павел никогда не бывал здесь, и его удивили одинаковые добротные дома из бетонных блоков, хорошая дорога и аккуратные дворики.
– Здесь когда-то совхоз настроил домов. – Андрей притормозил, пропуская стайку гусей. – Тут центральное отопление, вода, канализация – всё как в городе. Ну, и народ привык жить культурно, алкашам и дебоширам быстро объясняют, почём дыни на базаре.
– Это хорошо.
Павел очень не любил бывать в деревнях именно из-за убогости и патологической неаккуратности большинства обитателей. Вечно пьяные мужики и обозлённые тётки, одетые в какие-то жуткие обноски, чумазые дети и вульгарно накрашенные девицы в спортивных костюмах и туфлях на каблуках – всё это вызывало в нём отторжение.
Золотово выглядело по-другому, и это сразу понравилось Павлу.
– Старика зовут Семён Михайлович, не забудь. – Андрей притормозил у подъездной дорожки одного из домов. – Остальное он сам скажет, вытряхивайтесь.
Дорожка забетонирована и чисто выметена, прямо над ней по стальным прутьям, образующим сплошной навес, вьётся виноград. Павел посмотрел во двор – серый дом с красной двускатной крышей и спутниковой тарелкой-антенной, чистые окна, перед крыльцом цветут георгины, и он сделал себе зарубку в памяти: не забыть полить цветы, из-за которых Ровена плакала в три ручья.
– Ягоды…
Джамиля потянулась к ветке, усыпанной спелыми вишнями, большими и практически чёрными от зрелости.
– Это вишня-чернокорка. Ешьте, дети, она скоро отойдёт.
Невысокий старик в клетчатой рубашке-ковбойке, линялых джинсах и в белой шляпе – самой обычной старорежимной шляпе! – вышел к ним из-за угла.
Джамиля сорвала несколько ягод и отправила в рот.
– Вкусно!
– Ешьте, деточка. Свежие вишни, таких вы нигде не купите. Здравствуй, Андрей.
– Здравствуйте, Семён Михайлович.
Андрей сказал это с заметным почтением, что удивило Павла, который знал, что его друг и заместитель испытывает почтение к очень ограниченному кругу лиц. Дружеское расположение – да, но почтение… И старик занятный: очень загорелый, чисто выбритый, с голубыми глазами, живыми и умными. Поджарый и тренированный дед, которого и дедом-то называть неудобно, настолько легки его движения, а глаза блестят весёлой иронией.
– Кушайте вишни, детка, а мы с ребятами на веранде потолкуем. – Семён Михайлович задумчиво смотрит на девушку. – А как наедитесь, милости прошу в дом.
Девушка кивнула и села на скамейку около дерева. Она нарвала полную горсть ягод и ела их одну за другой, задумчиво глядя на цветы.
Веранда сияла чистыми полами, плетёная мебель мягко светилась – солнце как раз повернуло в сторону веранды, и когда они расселись в удобные кресла, Павел отчего-то почувствовал неловкость: жил себе старичок, никого не трогал, а теперь из-за них он вполне может попасть в неприятности.
– Семён Михайлович, если б не крайняя нужда, мы бы вас не побеспокоили. – Андрей тоже ёрзал. – Просто не знали, у кого совета спросить.
– Перестань ёрзать, Андрюша. – Старик плутовато подмигнул. – Что, думаете, старый гриб с вами в передрягу попадёт? Да ни минуты. Меня ведь и правда без крайней нужды никто не беспокоит. Компоту хотите?
Не дожидаясь ответа, он достал из шкафчика чашки, а из холодильника – большой стеклянный кувшин, наполненный восхитительным компотом из вишен.
– Угощайтесь.
Он разлил компот по чашкам, не пролив ни капли, и Павел, отхлебнув, даже зажмурился от удовольствия.
– Здесь не только вишни!
– Конечно. – Старик улыбнулся. – И малина, и смородина, и веточки мяты для свежести. Компот летом – первое дело, утоляет жажду и весьма полезен.
Они минуту молчали. Павел предоставил Андрею вести переговоры, а сам смотрел, как солнце освещает пол, золотит плетение стола и кресел. Он думал о Ровене, о её цветах и о том, что ему нужно как-то суметь приблизиться к Ровене настолько, чтобы убедить её в серьёзности своих намерений. Он понятия не имеет, как Ровена относится к нему. Она с ним беседовала, слушала то, что он говорит, иногда шутила, улыбалась его шуткам и дала ему кличку – но это всё. Ему оказалось этого мало, хотя раньше, с другими женщинами, было бы достаточно. А теперь ему хотелось знать, что Ровена думает о нём. И думает ли вообще.