Невская битва

Сегень Александр Юрьевич

Обрывки детских воспоминаний пронеслись в ее го­лове — испуг при виде медведя в лесу, когда Саночку чуть не съел сей лесной воевода, и не меньший испуг при виде мыши, залезшей к ней на постель, и обида на матушку за то, что она так рано ушла в рай светлый… С обидой вспомнился и князь Данила Романович, как он все спрашивал: «Пойдешь за меня замуж, Саночка, когда подрастешь?» А потом она как-то вспомнила про него, про его хорошие подарки, спросила у отца, а отец сказал: «Ищи-свищи своего Данилу! Он теперь в Угорьских землях40 себе невесту ищет, а про тебя за­был, дщенюшка!» И что там может быть хорошее в Угорьских землях? Ей всегда казалось, что они так потому называются, что там главное горе живет, а угорцы — у горя. Вино, правда, оттуда привозили вкусное, сладкое, сушеную винную ягоду…

— … и десница раб Твоих благословится словом Твоим державным и мышцею Твою высокою. Сам убо и ныне, Владыко, благослови перстней положение сие благословением небесным; и ангел Твой да приидет пред ними вся дни живота их… — возглашал епископ Меркурий.

И вдруг Александра увидела князя Данилу, о кото­ром только что вспомнила. Он стоял поодаль в храме и улыбался ей. Красивый, высокий, статный, борода густая, ровно причесанная, глаза дерзкие… Того и гляди, подойдет и скажет: «Что же ты, Саночка, за другого выходишь? Ведь мне обещала руку свою от­дать!» С него станется.

Но поздно, Данило Романович, зело поздно ты явился! И она приосанилась и вскинула бровь — вот, мол, гляди, за какого жениха я выхожу, не чета тебе! Женись на своих угрянках… Фу! Они противные, как червячок-угрь, личинка овода, что заводится в шкуре у коня или коровы, гадость! Скользкие, извиваются… Женись на таких! А я — вот кому достаюсь, вот мой жених, свет пресветлый Александр Ярославич.

И она с любовью и долго стала смотреть в глаза же­ниху своему. Обручение подходило к концу.

Глава десятая

НОЧЬ ПЕРЕД СВАДЬБОЙ

Всю ночь накануне свадьбы Александр спал плохо. Проснется и думает подолгу, вздыхает. Приезд князя Галицкого не давал ему покоя — зачем он явился сюда в Торопец? Разве ж кто-то звал его? А если он решил похитить Саночку?..

Александр знал про то, как Даниил Романович за­игрывал с его невестой, когда той было лет двенад­цать, и даже обещал жениться на ней. Потом он ездил к уграм свататься, да сватовство не сладилось. И вот теперь он здесь, в Торопце!..

Много славы и бесславья досталось Даниилу Рома­новичу, и все шло ему в пользу, вся Русская земля полнилась слухами о его жизни и подвигах. Возрастом он был намного старше Александра, Брячиславу По­лоцкому подходил почти в ровесники — всего на не­сколько лет помоложе. Маленьким его изгнали бояре из родного Галича, вырос и возмужал Даниил в Эстер-гоме да в Кракове, в ляхах да в уграх, но ничего у них не сыскал, потому что по природе своей оставался ру­сичем. И не мирилось его сердце с тем, что в Галиче за­правлял угорский королевич Коломан. И когда Мсти­слав Удалой изгнал угров из Галича, Даниил с вели­кой радостью стал при нем лучшим воеводою, а заодно и женился на дочке Мстислава. Угры не успокоились и наслали на Галич своего самого доблестного воена­чальника Фильния, которого на Руси больше знали под прозвищем «Филя Прегордый». Сражение с угра­ми прославило семнадцатилетнего Даниила — вместе с воинством своего храброго тестя он полностью раз­громил отряды Фили Прегордого.

Александр Ярославич в год славы Даниила еще только поселился в чреве матери и не мог знать о зна­менитом освобождении Галича от угров, но зато, как только он появился на свет и стал что-то понимать, с самого раннего детства он помнил, как частенько го­варивали ему:

— Расти, Сашенька, сильным и смелым, будешь таким же, как Мстислав Удалой и бесстрашный Дани­ил Волынский.

К этому времени Даниил Романович уже был вла­детельным волынским князем.

На другой день после того как Александру испол­нилось три года, русские войска под рукою Мстислава и Даниила, в единстве с половцами, встали против не­ведомых захватчиков, пришедших с востока. Их на­зывали по-разному — кто тугарами, кто таурменами, а кто измаильтянами, и получалось — змеельтяне, от­родья змеиные. Первая битва с ними случилась на ре­ке Калке, и полегло в той битве несметное воинство русское и половецкое, а князья Мстислав и Даниил чу­дом смогли уйти от преследования и спастись.

В том году княжна Александра Брячиславна еще только-только на свет появилась. Взрослея, она много слышала о несравненной храбрости князя Даниила Романовича, который со змеельтянами, от самого Змия Горыныча пришедшими, не боялся биться, а по­том на западных рубежах Отечества беспощадно бил и угров, и ляхов, и даже весьма воинственных и в боях искусных тевтонов.

— Вот вырастешь, Саночка, и достанется тебе в мужья такой же храбрейший пардус, — говаривал ей отец.

Потом Даниил разругался со своим тестем, который задружился с уграми и сперва отдал за угринского ко­ролевича Андрея другую свою дочь, а затем и Галич ус­тупил Андрею-угрину. Дальше несколько лет Даниил воевал с уграми, а Мстислав замирялся с ними, Дани­ил освобождал Галич, а тесть снова отдавал его.

Мужая, Александр постоянно слышал о Данииле, мечтал быть таким же, как он, храбрым и неуступчи­вым, особенно по отношению к завоевателям с востока и с запада. Наконец ему исполнилось пятнадцать, и он вместе с отцом отправился на войну с тевтонами, коим мало было того, что они крепко уселись в Ливонии, по­давай им все новые и новые земли русские. И так уж побережье Алатырьского моря41 прибрали к рукам все­возможные римляне112 : тевтоны в Ливонии, свей43 — в Ижорах, датчане исконно русский град Колывань своим сделали и теперь называли Ревелем. Но и побе­режья стало им не хватать — полезли дальше захваты­вать принадлежащие нам чудские земли. Град Юрьев, двести лет тому назад заложенный великим князем Ярославом Мудрым в ознаменование полного подчи­нения нам чухны4 , отныне был захвачен тевтонами и переименован в Дерпт45 .

За это следовало их проучить, и князь Ярослав, взяв с собой своего пятнадцатилетнего сына, привел войско на другой берег Чудского озера и пошел по за­мерзшему руслу реки Омовжи46 , покуда не повстречал закованную в броню рать тевтонов, сопровождаемую толпой диких и безобразных чухонцев. Эти-то и подве­ли тевтонов, своими бессмысленными передвижениями смешивая их порядки. Под тяжестью доспехов ры­цари проваливались под лед, многие же остались ле­жать на льду убитыми среди бесчисленного множества чухни.

Александру радостно было вспоминать ту первую в его жизни битву, как он метко пускал стрелы из лу­ка, как сбил копьем одного тевтона с коня, как не дрогнула его рука в сабельном поединке с другим ри-тарем, коего, впрочем, сбил тяжелой шелепугой47 са­мый сильный новгородец Мечеслав, любовно именуе­мый в народе Мишей. Половина чухонской толпы обя­зана была той шелепуге своею преждевременной кончиною.

А главное, чем гордился Александр Ярославич тог­да, что на два года раньше, чем у Даниила, началась его славная ратная жизнь. Тот в семнадцать лет про­славился, а он в пятнадцать впервые глотнул бранного счастья. С той битвы на Омовже под градом Юрьевым пошла его слава. А в шестнадцать лет он уже громил под Дубровной литовцев, ограбивших Старую Руссу.