Невстречи
Шрифт:
Головастой судьбе подчиненность –
Не позор, ведь зачахшая совесть
Обещает не дно, а бездонность;
Все, на что наплевать: радость, бодрость,
Фиолетовой веры побеги, –
Всё – огрехи, да те, что навеки.
Головаста судьба, головаста,
Вместо торной дороги по насту
Нас проводит: «Швыряйся,
По гнилым, индевелым равнинам,
Христарадничай крохи любови...»
И не внове всё это, не внове…
Ковыляй, духом хворая гордость.
Подчиненность – последняя волость…
Сыну – за 530 км
Когда твоим голосом телефонная трубка мне бодро говорит: «Привет, папуль!»,
Мне б – к черту, в доменную печь, больше жизнь не теребя,
Чтоб не осталось и микрона телесного от того, кто не смог из семейных бурь
Выйти и вынести – не дрянные душонку и тело свое, а – тебя…
Чтобы не было больше уха, слышащего твой вопрос,
Заданный без надежды почти: «А когда ты приедешь потом,
Через месяц, папуль, или больше?»
И зачем этот нос,
Что не может взрыхлить твои волосы перед сном…
А глаза…
Да к дьяволу эти багряные листьев озера вокруг!
К дьяволу галактики и миры, что взрываются и живут! –
Если эти пятьсот с небольшим километров, как титановый круг –
Сжали грудь, и, врезаясь, всё жмут разлукой с тобою, всё жмут…
Мне б хватило
Соловьями струилось заречье,
И, не ведая перемен,
Эта ночь расстелилась бы вечно –
Был бы самый счастливый день…
А до этого – демоны, боги –
Кто крутил меня в пьяном чаду,
В плясках дико выламывал ноги,
И тянул за бражную узду,
Кто мне боль заменял большей болью,
Кто в глаза мне неверье бросал?..
Черт, не знаю...
а может,
Кто разлукой меня искромсал.
Я очнусь – как избитый в поземку,
Примороженный поутру,
Перепевший по памяти громкой,
И, смотри, не такой уж и труп.
А теперь – растрещались березы,
От запойных декабрьских дождей…
Ну а ночь….
Что ж, она – словно розы,
И с годами не станет свежей…
Но ведь помнишь – шептало заречье,
Да и ждал тесный мир перемен.
Эта не ночь не взрывалась бы вечно –
Мне б хватило натянутых вен…
Перерождения
…утренний спектр хулиганит по векам,
себя ощущаешь почти человеком:
полмига – младенцем, минуту – ребенком;
и всё: вырастают над радужной пленкой
наросты неверья, дермоид сомнений;
а ты – лишь звено сотен перерождений.
…сегодняшний день – недоскисшее завтра;
и месяц скользит шеей плезиозавра:
так мерзко, так долго, –
наверное, так…
на счастье – пятак
и на горе – пятак…
Всё так.
Приговор
Эх, с душой окровавленной – на люди!
Пусть глумливо гогочет толпа;
Но, а вдруг, да и стают те наледи,
От которых надежда слепа,
От которых судьбу – дуру с бельмами –
Шандарахает в прорубь и в жар…
Тут сугробы, что бабы дебелые,
Принимают застуженный дар:
Перемерзшие наши прощания…
И, смотри, проступил на ветру
Несмываемый крест ожидания –
Жизнью тёр, да никак не сотру.
И слова болью заламинировал,
Пусть горят приговором судьи:
Я играл, только счастья не выиграл
С несгораемой суммой любви…