Невымышленные рассказы
Шрифт:
После недолгих разъяснений, вводящих в курс дела, Медянка посоветовала перемешать между собой враждующие стороны и объединить их в партии. По принципу – хищники должны стать однопартийцами тем, на кого ранее охотились. Посыпались вопросы: к чему такие сложности? Зачем идти супротив Природы? Ответ, последовал незамедлительно: для толерантности! Теперь пускай вместе сидят на заседаниях, а назовём это – партийной дисциплиной.
Выслушав совет, таёжная братия согласилась. Чуть позже определились и с количеством партий. Их оказалось всего две. После чего обязали Волков и Лисиц сдружиться с Косулями, Лосей и Оленей побрататься с болотными Лягушками, а Рысь, Манула и прочих хищных кошек – убедить Бурундуков да Белок в своём дружелюбии. Венцом
Сложно сказать, пошутила ли Медянка, давая странный совет. Однако сказано – сделано, партии сформированы и Сова радостно хлопотала в предвкушении светлого будущего. Правда, пока только по ночам. Природная предрасположенность вести жизнь в тёмное время нисколько не поменялась, несмотря на изменения, происходившие с таёжным укладом. Днём ей по-прежнему приходилось близоруко щуриться, отпуская управление на волю судеб. Вот и задумалась Сова о напарнике. Да таком, кто имеет достаточный вес, а главное, станет беспрекословно исполнять всё, что ему будет сказано.
И тут вспомнился ей немногословный Кабан. Кто выказывал чудеса понятливости в освоении неведомой науки – «демократии»! К удивлению Совы, он тут же согласился на все условия, согласно которым обязался выполнять, что будет велено. Сова же, взялась продвигать его на ведущие позиции. Глубокой ночью под сенью старого дуба, они заключили союз. Теперь предстояло вывести Кабана из тени, а для этой цели использовать старый, проверенный приём – слухи. Ведь не случайно обронённое слово – мощное оружие! И не успела тайга оглянуться, как поползли, словно подземные черви, славословия в честь непревзойдённого старательностью, близостью к корням патриота, что радеет о живности, населяющей тайгу. Не чета уснувшему Медведю.
Забавные всё-таки существа – зверюшки! С одной стороны, живут согласно природному расписанию. С другой, поверили в сказку, будто можно вот так запросто, перевернуть веками устроенный порядок. И стали безропотно осуществлять навязанную выжившей из ума, подслеповатой фантазёркой игру. Но чем неправдоподобнее слухи, тем охотнее в них верят. И молва о непревзойдённости Кабана как руководителя сделала дело. Таёжные обитатели и травоядные, и хищники, сразу разглядели в нём своего и приняли на веру – именно он достоин взять бразды правления. Быть руководителем собрания, в обязанности которого – вершить судьбу тайги.
Что же касается Обезьяны, её решили не приглашать. Не приведи Бог околеет заморская зверюшка и разразится международный скандал. Как потом смотреть в глаза мировой общественности? Вот и решили управиться своими силами.
Начало «славных» дел
Не прошло и недели, как таёжная живность провозгласила Кабана главой почтенного собрания. Правда, в чём отличие партий, кому предписывалось разрабатывать законопроекты, никто понять не мог. И в одной, и в другой картина одинакова. Обленившиеся, заплывшие жирком травоядные да осунувшиеся, голодные хищники. Тем не менее, первое заседание прошло на удивление спокойно. Однако участники по-прежнему разговаривали шёпотом, привычно опасаясь Медведя. Но в дальнейшем встречи проходили в дружеской, если не считать голодный блеск в глазах хищников, атмосфере.
В конце концов, они-то и оказались самыми пострадавшими! Без мяса сыт не будешь, но кем питаться, когда травоядные заседают на собраниях, а их родственники сплошь секретари да курьеры? Вот и пришлось хищникам несолоно хлебавши принять правила неагрессивного поведения. Единодушно проголосовав за «толерантность», они теперь облизывались на любую мелочь, какая, потеряв всякую осторожность, ставила на вид, кому и как себя вести. Более того, грызуны, написавшие «новый свод правил», возглавили комитет по этике, обучая хищников правильному образу жизни. Так декларируемые нововведения промыли мозги таёжным обитателям до такой степени, что появились особи, публично отказавшиеся от самой природой заведённого способа размножения. Иными словами, кое-кто из самцов предпочёл самкам собратьев. Им в отместку самки, объявив эмансипацию, вооружились доктриной, согласно которой «самка вправе иметь самца».
Но венцом вакханалии стал протест Совёнка, внука ярой поборницы «демократии». Дело в том, что как-то раз её любимец, во всеуслышание заявил:
– Бабуля, хватит меня учить! – при этом едва держался на ногах, наклевавшись пойла из перебродивших ягод. – Ты мне не указ, – продолжая шататься, нетвёрдым голосом говорил Совёнок, – Я на тебя жалобу настрочу в ювенальную юстицию…
Сказать, что Сова была в шоке, ничего не сказать, поскольку проблемы с внуком начался из-за его разгильдяйства, и она провела разъяснительную беседу, в результате которой тот должен был усвоить, что «ученье свет, а неученье – чуть свет и на работу». Но по какой-то причине нетрезвый внук не проникся назиданием, а наоборот, в мельчайших подробностях указал бабушке куда ей идти. Вот и убралась Сова восвояси не понимая, где допустила просчёт в воспитании.
Меж тем других проблем так же хватало. Мало того что молодёжь не признавала авторитеты, так ещё меньшинство, сменившее ориентацию, потребовало таких же прав, как у большинства! В силу невозможности обзавестись потомством, они возжелали брать на усыновление детёнышей, кого ювенальная юстиция планировала забирать из семей. И это был перебор! Проще говоря, пока они втихомолку обхаживали друг друга, окружающим было не до них. Во время тотального слома традиций, чего только не встретишь в «охотном ряду», где всё определялось словом – «охотный»! Но, когда речь зашла об изъятии детёнышей из семейств и передаче на попечение «этим», многие взъерепенились. Не только хищники, даже травоядные встали на «дыбы» и пригрозили поднять на рога почтенное собрание в случае принятия подобного законопроекта!
Вот только главе собрания Кабану совсем не понравилась ультимативная форма предъявляемых претензий! И решил он, невзирая на мнение осторожной Совы, не уступать смутьянам. Дабы не ударить в грязь рылом. «До чего дожили, – думал разъярённый неповиновением Кабан, – мне, всетаёжно избранному руководителю, угрожать? Да я вас из еловых шишек расстреляю! На осинах перевешаю».
Правда мудрая Сова сразу смекнула, что-то пошло не так. Несмотря на возраст, сообразила «откуда дует ветер». И как ни странно, оказалась права, поскольку объявился в тайге смутьян. Сивый Мерин. Из тех, кого по старости приговорили на мясо, но не успели отправить на скотобойню. Вот и сбежал Мерин в тайгу, где тоскливо озираясь, приготовился расстаться с жизнью. Там и повстречал молодых волчат, из того самого поколения, что утратило природные инстинкты. И вместо того, чтобы им позавтракать рассказало, как в тайгу пришла демократия.
Поначалу Мерин не поверил своим глазам! Оно и неудивительно, ведь его не слопали, более того, пригласили поделиться жизненным опытом. И надобно сказать, он оказался весьма благодарным, так как сумел выбиться в советники главы собрания. С тех самых пор стал любимым наставником таёжных зверёнышей, потому что ничего не запрещал, а поощрял любую идею, какой бы бредовой она ни была…
Праздник непослушания
Вместе с тем, тотальное разрешение всего сыграло с молодёжью роковую шутку! Ополчилась она на старших, демонстрируя пренебрежение к нормам, согласно чему устроена таёжная жизнь. И едва солнечный диск появлялся из-за горизонта, как становилось очевидным, что ювенальная юстиция грозно стоит на защите зверёнышей, не позволяя применять старые методы воспитания. Подзатыльники и затрещины, как отжившие век рудименты оказались под запретом. Это привело к тому, что повсеместной стала картина, когда почтенная особь разговаривала с молодняком, а та презрительно сплёвывала ей под ноги. Проходившие мимо едва сдерживались, дабы не влепить затрещину зарвавшемуся молодняку, однако «толерантность» не позволяла!