Невысказанное
Шрифт:
Джаред уставился в затылок дяди Роба, заметив, что оттенок его волос представлял собой нечто среднее между цветом волос Эша и самого Джареда.
— Какой урок?
— О том, что с тобой происходит, если ты переходишь дорогу Линбернам Дома Ауример, — сказал дядя Роб.
Джаред переждала мгновение, но дядя Роб больше ничего не сказал. Единственный звук исходил от падения в высокую траву ветвей терна.
— В том доме был девиз Линбернов. Почему?
Последовала длительная пауза. Джаред подумал, что ничего не получит в ответ, кроме звука
Не оборачиваясь, дядя Роб сказал спокойным и бесстрастным голосом:
— Потому что там жили Линберны. Мои родители и я, когда был маленьким.
Джаред замолчал от удивления. Он всегда думал обо всех Линбернах, как приложении к Ауримеру, но, конечно, у дяди Роба были разные с мамой и тетей Лиллианой родители.
— Почему его забросили? Что произошло?
Дядя Роб бросил секатор на землю, стальные лезвия которого раскрылись и выглядели, словно голодными. Джаред сделал шаг назад, увидев выражение дядиного лица.
— Мои родители рассердили Линбернов Ауримера. Наши лидеры, перед которыми мы должны испытывать страх и подчиняться им, — наши же судьи и палачи. Линберны Ауримера пришли в Монксхуд и убили их, а меня забрали в качестве чародейского племенного скота для одной из их дочерей. Думаю, что ты, вероятно, способен понять, почему я туда не возвращался. И почему я никогда не хотел возвращаться в этот город.
Джаред уставился в голубые глаза дяди Роба. Он не знал, что и чувствовать: ему было жаль дядю, который всегда был к нему добр, но он не мог подавить эгоистический, отчаянный ужас перед еще одной ужасной главой книги его предков.
— Они убили твоих родителей, — медленно сказал он. — А ты женился на тете Лиллиане?
— Я выучил урок, — сказал ему дядя Роб.
Кэми мысленно крикнула Джареду. Он понял, что она находится в Ауримере наедине с его матерью.
Кэми постучала в дверь Ауримера, надеясь, раз Джаред разговаривал где-то с дядей Робом, ответит Эш. Он был лучшим из трех вариантов. Она повторяла про себя речь, в которую входила фраза «Давай пропустим всю романтическую неловкость и перейдем к тому, что ты расскажешь мне все, что нужно знать о вашем чародейском стиле жизни», когда дверь открылась.
Розалинда Линберн. Ее кожа была белой, как бумага, бледные волосы струились по плечам, а выглядела она, как привидение, увидевшее другое привидение.
— Кэми Глэсс, — сказала она.
— Снова я, — Кэми кивнула.
Розалинда стояла, раскачиваясь и смотря на нее. Кэми знала о чувствах Джареда по отношению к своей матери, жалости и желании защитить, стыде и ненависти, но она не могла до них дотянуться. Ей было жаль Розалинду Линберн, но при этом она и негодовала из-за ее отношения к Джареду, но Кэми поняла, что даже их она не может испытывать очень сильно. Чувства ускользали от Розалинды, как свет, пробивающийся через стекло. Она казалась практически прозрачной, потому что никогда не казалась по-настоящему реальной. Кэми подумала, не было ли это причиной тому, что, в конце концов, Роб женился на Лиллиане.
Розалинда распахнула дверь Дома Ауример и отошла в сторону, чтобы Кэми могла войти. Сквозь подошвы ее обуви пробивался холод от каменных плит пола. Волосы Розалинды развевались на ветру, задувающем из двери. Их кончики коснулись лица Кэми, когда она проходила мимо, легкие, как перышко.
Розалинда закрыла дверь и весь воздух и свет с улицы оказался отрезанным. Кэми стояла посреди огромного серого холла, окруженного арками, словно каждая из стен была дверью церкви. Розалинда стояла перед дверью. На фоне потемневшего от времени дерева она выглядела еще более бледной, практически светящейся, словно ангел.
Словно ангел, запрещающий кому-либо пройти.
— Я говорила тебе не возвращаться, — сказала Розалинда, когда Кэми мысленно потянулась к Джареду. Он показал ей Роба, рассказывающего, что происходит, когда ты переходишь дорогу Линбернам.
Волосы Розалинды отлетели с ее лица, хотя здесь и не было ветра.
— Нужно ли мне показать тебе, почему ты должна повиноваться? — прошептала она.
Узкие окна в холле сияли неистовым алым и ярким белым, напоминая кровь и жемчуг. Свет плясал перед глазами Кэми, ослепляя и отвлекая. Она сделала два шага сквозь море плавающих алмазов и подняла взгляд на Розалинду.
— Как ты показала моей матери?
Выражение лица Розалинды осталось безмятежным.
— С тобой я могу сделать кое-что намного хуже, — сказала она. — Ее мне нужно было просто напугать.
— И что же ты можешь сделать со мной? — спросила Кэми.
— Все, что придется, — ответила Розалинда. — Лишь бы ты держалась подальше от моего сына.
Заграждение из кристаллического и рубинового света окружало сознание Кэми, а в теле пульсировала паника.
— Я этого не сделаю.
— Я могу тебя убить, — выдохнула Розалинда.
— Тебе придется, — сказала Кэми. Мысленно она кричала, зовя Джареда.
Внезапно холл заполнился холодным ветром и осколками стекла, когда оба окна взорвались. Осколки напоминали ножи, лезвия сверкающего красного, как огни светофора, и лезвия, которые Кэми едва видела, за исключением места на них, где блестели их зазубренные края.
Она летели в нее со всех сторон. Воздух был заполнен ими: невозможно было уклониться. Здесь были и осколки, скользящие по плитам, и осколки, направленные прямо Кэми в глаза.
Кэми выставила руку, чтобы защитить себя, злость, смешавшаяся со страхом, струилась в ее крови. Она развернулась лицом к Розалинде.
— Пообещай мне, — сказала Розалинда с умиротворенной улыбкой на лице. — И я остановлю все это.
«Дверь не открывается!» — закричал Джаред.
Ужас Джареда прорезался сквозь Кэми, такой же дикий, как и ее собственный, и, несмотря на их общий страх, Кэми нашла холодное местечко по центру своей груди. Ее город превратился в место, которое она едва узнавала, а теперь еще и Розалинда Линберн думала, что может ей приказывать.