Нейронная одержимость
Шрифт:
Жму плечами и ухожу подальше, особенно не оглядываясь на продавца. Возможно, я совершаю серьёзный прокол, но, чёрт возьми, четыре полновесных серебряных монеты! Я не с верхушки шпиля спустился, чтоб тратить такие деньги на чушь! Прокрадывается коварная мысль: «а откуда спустился вообще?», но мгновенно отсекается. Размышлять буду, когда отстанут церковники и их гончие. И обязательно — обложившись освящённым ладаном, десятком оберегов и полным набором гальдраставов. Нечего демонице глазеть на мои мысли. Пусть лучше пытается отгадать, что ищу в толпе.
Благо, есть
— Ключ к своему архиву ты тут не найдешь, — комментирует мои поиски Ада. — Хранилище данных заперто на генный ключ, и…
— Знаю.
— Точно ли? Мне кажется, ты слегка растерян. Твоя невма, может, и закрыла содержание мыслей, но их хаотичность меня… удручает. Ты растерян, а ведь твой расписной список весьма… обширен.
Она может говорить без этих придыханий вообще?
— Ни грамма. Дойду до выхода и сразу рвану в лёжку в один из шпилей.
— Какой?
— Естественно Вакх, — фыркаю я и прикусываю язык. Это было лишним.
— Ваакх… интересно. Там много почитателей моих братьев и сестёр, хотя и меньше, чем в Лаодикии.
— Ты серьёзно надеешься задержаться в моём импланте?
— Я уже в твоей нейронной плоти, и для моего изгнания нужно что-то посерьёзнее, чем вырывание ракушки.
— И что же?
— Например, мирской дознатель и обряд экзорцизма. Будешь чаще болтать с собой на глазах херувимов — быстрее к ним попадёшь.
Я опускаю голову. Глупость, но движения губ будут чуть менее заметными.
— Пусть думают, что общаюсь по связи со знакомым.
— С отключённым блоком порайской связи? Нет. Не пытайся включить, ни в коем случае. Мнемоники мгновенно засекут тебя, сдадут коллегам из духовной ветки, а те сожгут, не успеешь ты сказать «Я не читал отреченных книг».
— И не подумаю.
— Молчи. Отвернись.
— Зачем?
— Затем, идиот, что к тебе плывёт херувим. Он чувствует моё присутствие и обязательно натравит гончих. Выберись к месту, где больше сети и кукол — и смогу помочь.
Остаётся только кивать и постараться убраться с аллейки. Пару раз я видел то, что имела в виду Ада. «Куклы» — бледные создания, но излишне атлетичные с угасшим взглядом, передвигающие тяжести. Клейма покрывали каждую их конечность и даже лоб — не то обозначая марку, не то принадлежность. Возможно, их и называют тут «биомехами». Пухленькие «купидоны», держащие вместо рук большие камеры. Только вот крылья — стимпанковские, сплошь из металла и проводов. Как они только держатся в воздухе? А, ну да. Техноволя и контур гравитации. Наблюдая за очередным полётом странного создания, я едва успеваю притормозить,
— Эй, девица. Мужчину незнакомого не видела?
— Их тут полное торжище, красавчик. Зачем тебе мужчина, когда есть я? Всегда готова ублагоествить того, кто живот и члены свои может положить за нас тут, в Стопах…
— Не сметь искушать! — и чуть пониже голосом: — Во всяком случае, пока я на службе. Беляш, бежевый плащ, может болтать сам с собой или зависнуть в одну точку.
— Не видела. Ангелочкам скорми, зря что ли вьются?
— Толку с них…
Чуть не попался! Ускоряю шаг, срезая прямо через торговые ряды. Продавцы удивлённо оглядываются, но не препятствуют — я держу руки в карманах и явно не похож на мальца, желающего спереть дыню. В подулье одно из первых правил — не интересоваться происходящим. Вредно для здоровья. Песель, сидящий на краю одного из рядов, не сдвинулся с места, спокойно глядя, как я несусь по кулисам рядов. Словно понимал, что я ему не причиню вреда.
— Эй, сгинь!
Дворняга запрокинула голову и умудрилась прищурить глаза. Как-то слишком по-человечески.
— Свали, кому неясно!
В ответ она (или он?) запрокинула голову влево и тут я увидел очень характерный ошейник. Золотой, с монограммами, ладанками и овальными амулетами от сглаза. Ошейник поисковой ищейки святых орденов. Я видел его раньше, в этой жизни. Обломочные эмоции Адриана во мне, нервные и трусоватые, распознали только половину знаков, но и этого хватило для лёгкой паники. Конструкт передо мной был не вполне псом. Скорее генетическим монстром с филактерией раскаявшегося грешника, спущенным впереди загонной команды. Нарастающий вой выводить меня из оцепенения. Я отталкиваюсь и просто прыгаю вперёд. Натуральная гончая бы отреагировала мгновенно, но вот только преступник внутри неё не обладает по-настоящему собачьими инстинктами и просто заваливается на задних лапах.
Впрочем, хватило и воя, чтобы меня заметили. Прикрываюсь каким-то нелепо шагающим холодильником на ножках, и гончая врезается в него. Замечаю буквально на расстоянии вытянутой руки достаточно широкий проём, чтобы разогнаться до предела мышц. Плюю на конспирацию и бегу к нему, расталкивая людей, сероватых «кукол» и откровенно жутких биомеханических созданий. Попадаю в толпу и осознаю, что ей отчаянно плевать на какого-то бегущего мужика. Достаю ствол — и безо всяких невм люди шарахаются в сторону. Крики волнами расходятся от меня, но осознание сделанной глупости приходит чуть позже. Когда меня всё-таки берут в клещи.
— Это он?
Две пары служак с двух концов аллеи. Обе — синхронно наводятся на вашего покорного слугу. Как батарея зениток, или — как головы толпы, которой объявили виновного в страшном преступлении. Когда-то уже видел, что бывает в таких случаях. Именно поэтому я дожидаюсь реакции окружающих, а даю дёру в сторону, отпихнув в сторону очередного херувима, пытающегося протаранить мне лицо.
— Ты хотела роботов? Так вот они!
— Хочешь, чтобы я отвлекла…ну, эти милые куколки?