’НЕЙРОС’. Часть третья ’Черные слезы’
Шрифт:
— Вот-вот, — заметила наблюдающая за мной Костявая. — Я тоже решила не лезть. Даже если бы знала, как их отключить, что мне делать с такой кучей младенцев?
— Это не совсем младенцы, — говорю я задумчиво, проверяя пульс на шее. — Скорее годовалые.
Пульс в норме, температура тоже. Обтираю о штаны руку, которая теперь вся в чёрном экссудате. Им пропиталась подушка и матрасик под ней, волосы снизу влажные.
— Как по мне, один хрен. Нянчиться некому. Эта штука, вроде, работает, — она обвела рукой набитый оборудованием
— Сто сорок, если все ячейки заняты, — уточнил я, сосчитав.
— Не придирайся! В общем, забирай их отсюда.
— Как?
— Машина на ходу. Если тебе некого посадить за руль, я найду водителя. Двигай в город, пусть их вернут туда, откуда взяли. Дети — большая ценность в пустошах, но сейчас не детское время. Я всё время боюсь, что на нас кто-нибудь наткнётся и решит, что ему нужен такой приз, а у меня бойцов полторы калеки.
— Костлявая, у меня нет ни одной идеи, что с ними делать. Они подключены весьма плотно, нельзя просто выдернуть трубки и устроить ясли-сад. Скорее всего, это их убьёт.
— У меня тем более, — пожимает она плечами. — Но где-то в городе есть место, где их подключили. Там, наверное, знают, как их отключить. Напиши своему брату, пусть пороется в сети.
— Не могу. Подключаться стало очень опасно. Особенно для тех, у кого импланты.
— Уверен?
— Спроси у тех ребят в холодильнике.
— Значит, хорошо, что я первым делом вырубила их ретранслятор. Боялась, что нас по нему найдут. У меня есть несколько имплантированных, не хотелось бы чтобы они слетели с катушек и начали палить друг в друга.
— Так клановые все же имплантируются?
— Да, чёрт побери. Это типа большая тайна, хотя все знают. Впрочем, какая уже разница, всё равно как раньше уже не будет…
— О, что я слышу!
— Да, проклятый мелкий прем, ты выиграл. Можешь меня трахнуть, или что ты там собирался сделать. Я всегда отдаю долги.
— Не та обстановка, — хмыкнул я. — Приберегу пока своё желание. Но не забуду о нём, не надейся.
— Не сомневаюсь, ты для своего возраста редкий зануда.
На улице нас окружили дети. Чёрные дорожки слез под синими глазами, и диссонансом к ним — улыбающиеся рты.
— Спасибо! — говорят они мне нестройным хором.
— За что, детишки? — я непроизвольно улыбаюсь им в ответ.
— За то, что разрешил Нагме!
— Что разрешил?
— Доиграть игру!
— Какую игру?
Но они уже разбежались в разные стороны.
— Иногда у меня от них мурашки, — призналась Костлявая.
* * *
— Почему это наша проблема? — недовольно спрашивает Шоня.
— А чья?
— Тех, кто снарядил грузовик детьми, как магазин патронами, и отправил чёрт те куда?
— Ты видишь здесь этих замечательных людей? И я не вижу. А значит, прекращаем ныть и делаем, что можем.
— Неужели больше некому?
— Твои предложения? Кандидатуры?
— Ну… Не знаю. Может, клан?
— У Костлявой не клан, а инвалидная команда, кроме того, на ней уже дети из сбитого коптера. Они постарше, а этих она просто не вывезет. Они погибнут.
— Вот блин. Просто меня достало, что мы крайние.
— Такова цена, Шонь. Чем ты взрослее, тем чаще крайний. Ваш мир бесконечного детства рухнул, рыжая. Привыкай.
— Хоть бы раз ты хорошего чего сказал, прем. Удивительный зануда!
— К нам кто-то едет, — сообщает Костлявая, пробегая мимо. — Готовимся к обороне!
— Кланы?
— Пока непонятно, идёт машина со стороны пустошей.
— Одна машина?
— Большая! А нас тут… Поможете, если что?
— Не вопрос.
— Лендик, поднимай коптер, не дай бог начнётся перестрелка, попортят. Зависни повыше и слушай рацию.
— Есть!
— Лирания!
— Я, командир!
— Бегом на ту скалу! Заляг там и не отсвечивай. Наметь цели, жди команды, слушай рацию.
— Тоха, Шоня, Дженадин!
— Тут мы.
— Лендик сейчас освободит площадку, это ваша позиция. Залегаете, маскируетесь, пребываете в готовности стрелять во всё, на что я укажу.
— Блин, прем, как мы замаскируемся на ровной, как стол, железке?
— Проявите смекалку и находчивость! Бегом!
— Кери!
— Здесь!
— Отключай вон ту фуру от генератора. Ну почему вы водить не умеете, а?
— Потому что…
— Это был риторический вопрос! Бегом!
Мы с Костлявой стоим рядом и ждём гостей.
— Зачем твои запасные колеса у моих спёрли? — ворчит она.
— Оборудовали огневую позицию, проявив смекалку и находчивость, — поясняю я.
— Мародёрство это, а не находчивость! Колёс теперь, небось, долго новых не будет.
— Даже дольше, чем ты думаешь. Заводы встали.
— Каждый раз, когда я думаю, что хуже уже не будет, появляешься ты…
— Потом доругаемся, вот они.
Оболочки мне никогда не нравились. Впрочем, их носители не проявляют агрессии. Подошли поближе и встали напротив, уставившись на нас круглыми неживыми глазами, расставленными шире, чем полагается человеческой анатомии. Чёрт его знает, каким видится мир изнутри оболочки. Надо у Альки как-нибудь спросить.
Мысль об Алиане меня слегка успокаивает - не всегда оболочки оказываются натянутыми на паршивых людей. Хотя, помнится, у неё крыша изрядно тогда отъехала.
— Чего вам надо? — негостеприимно спрашивает Костлявая.
Оружия у облачённых нет, но они нас и без него порвут, если захотят.
— Это предназначено нам, — один из них показывает на машину с детьми. — Мы это забираем.
— С хуя ли? — спрашиваю уже я.
— Потому что это наше.
— На них не написано.
— Вы это знаете.