Нейтрализация
Шрифт:
Глава 1
Яркий свет бил в глаза. Пытался прикрыться от него рукой и даже застонал, когда у меня ни черта не получилось. Пришлось резко сесть, чтобы проклятая белая лампа больше не раздражала.
Одежды нет. Вообще ничего. Только моё тело на железном столе на тонких дрожащих ножках в маленьком помещении, полностью обитом кафелем. Выглядит мерзко. Но это не самое страшное. Самое интересное — я вообще ничего не понимал, и не помнил. В голове — ни одной мысли.
Все, что я видел перед собой — это мужские
Дверь с маленьким иллюминатором была закрыта, но не на замок. По кафельному полу прошлёпал в коридор, который оказался таким же раздражающе белым и ярко освещённым. Окон нигде не было.
В конце коридора в открытом кабинете раздавался шум инструментов, как будто хирург бросает что-то в железный лоток. Странно, я не помню, кто я, но помню, что такое хирург. Походка изменилась сама собой, я неслышно зашёл в помещение, подкравшись к стоящей ко мне спиной женщине в белом халате.
— Ты первый из партии, кто проснулся сегодня. Поздравляю, хорошая регенерация.
Первым инстинктом было напасть на неё и свернуть шею, но я не понимал, зачем. Может быть, она просто лечила меня. Судя по всему, я не в тюрьме. Я не был связан, дверь не заперта. Разве что кровать в номере была не слишком удобной, и не было гостевого халата с белыми тапками, но за это ведь не убивают. Странный инстинкт.
Я бесцеремонно сел голой задницей на стул, а она, наконец, обернулась. Крепкие нервы.
— Можно одежду? Только не такой халатик, как у тебя, мне не подойдет.
— Остришь. Базовые навыки не утеряны. Хорошо.
Она протянула мне какой-то лист.
— Давай проверим. Читать умеешь?
Я пялился на пластиковый лист, заполненный абсолютно бессмысленными для меня символами.
— Видимо, нет.
— Хм, имплант вроде бы работает хорошо, раз ты меня понимаешь. Давай поставим тебе версию получше. Может, этот засбоил после нейтрализации.
Женщина была в возрасте. Её кожа была уже довольно тусклой и лишенной коллагена. Я посмотрел на свою. У меня помоложе. Мне лет триста или четыреста, наверное. Почему я подумал именно эти цифры?
Она достала из ящика имплант и бесцеремонно ввинтила мне его в ухо. Тот с противным шипением рассосался.
— А теперь?
Она снова протягивала лист.
'Осуждён за военные преступления против Мегалактического совета. Приговорён к смертной казни. По ходатайству и при поручительстве номарха Кредесской федерации перенаправлен на Дахрариг. Приговор заменен на диссоциативную медикаментозную амнезию без возможности восстановления. Дальнейшая адаптация и проживание будут проходить в границах Кредесской гелиосферы. Нарушение границ приведёт к немедленному исполнению первичного приговора Межгалактического совета.
Поручитель: номарх Кредесской техно-теократии Тенемхет Анархарон Дейкаан Третий.'
— Номарх — это же круто, я правильно понимаю?
— Угу. — Она забрала лист и швырнула в общую кучу.
— Это всё про меня? Звучит как пустой набор букв, кроме того, что я действительно ни хрена не помню.
— Про тебя.
— Имя не указано.
— Тебе не положено знать своё старое имя. Новое выдадут по окончании адаптационного периода. Пока что ты просто номер 14 из партии «F». Скажи спасибо нашему номарху, что тебе сохранили жизнь.
— Спасибо. А…
— Всё остальное узнаешь на общем собрании. Уже поздно, и я ухожу домой.
— Ещё одно собрание?
— Ты итак удостоился чести узнать обо всём первым. Обычно всем стираемым всё сообщают психологи на первом общем собрании. Но они будут только завтра утром.
— А…
— Это — не моя работа, малыш. Я иду домой.
Она опустила глаза и проворчала едва слышно себе под нос: «Может, не такой уж малыш».
— Так что с одеждой? — напомнил я ей.
Она выругалась, что я задерживаю её.
— Сейчас приду. Она лежит не у меня.
— Не боитесь меня тут оставлять одного?
— Здесь всё равно нечего брать. Можешь, конечно, стащить пару инструментов. Но поверь, здесь тебе ничего не угрожает, кроме безработицы. Скоро тебя выпустят, как только пройдешь адаптацию.
Я подошёл к маленькому зеркалу над умывальником.
Виски выбриты, на них тоже были татуировки. Волосы были тёмно-серыми, но не седые, скорее иссиня-серые. Глаза — холодные, металлические. Трёхдневная щетина. Пожалуй, мне всё-таки лет четыреста.
— Держи.
Я развернул красную арестантскую одежду и стал одеваться, а она снова раздражённо вздохнула.
— У меня здесь не гардеробная. Я думала ты пойдешь к себе.
Я всё-таки успел натянуть короткие штаны.
— Не рассчитала размерчик.
Рубашка вообще не застегнулась. В мягкие тапки я тоже не влез.
— С глазомером у тебя не очень.
— Я не разрешала тебе переходить на ты. Пойдём. Блин, торчу здесь уже шестнадцать часов и хочу к семье. Так нет, проснулся невпопад.
Я молча шлёпал за ней по холодному полу. Вместо моей предыдущей камеры она повела меня по белым коридорам, и через три поворота открыла дверь в уже другую камеру.
— Комнаты на период адаптации.
— Фешенебельно.
Кафеля уже не было, но всё равно всё было таким же белым и ярким. Зато на кровати была постель. Одна тумба. Туалет и душ в углу безо всяких дверей.
— Спокойной ночи.
— Уже выспался. Как убрать свет?
— Уменьшить свет. — Сказала она в потолок и посмотрела на меня, как на идиота. — Вас не запирают, но, не шатайся по коридорам с этим своим полоумным взглядом. Охрана может не адекватно среагировать на парня твоей наружности. И судя по всему, ты на неё тоже. Не хочешь попасть на нейтрализацию второй раз — учись жить по нашим правилам. Тебя здесь держат подальше от гнева Межгалактического совета. Будь благодарен. Утром дадут одежду по размеру.