Нейтрализация
Шрифт:
Но десятки тысяч лет назад, с развитием технологий и огромным социальным расслоением, последовавшим за ним, большая часть населения стала деградировать. Используя нейросети для упрощения собственных мыслительных процессов и разгрузки памяти, огромная масса кредессов перестала учиться, творить, создавать, их нейронные связи со временем упростились настолько, что они потеряли те сверхспособности, которыми наградила их природа. Многие даже перестали получать образование, не понимая его смысла, когда ответить на любой вопрос и решить любую задачу могли нейросети.
Нередкими
Сменялись поколения, и нейронные связи в мозгу общей массы становились всё проще и незамысловатее, заменяя мораль, нравственность и стремление создавать и оставлять после что-то значимое, простым удовлетворением самых базовых потребностей.
Так они превратились в «рем-кемет» — чернь, населявшую Нижний мир, нижние этажи огромных технократических муравейников. Это унизительное название они дали себе сами. Номы — приближённые номарха — усиленно придерживались постулата если не социального, то хотя бы генетического равенства, хотя уже тысячи лет было понятно, что это не так.
Это был ярчайший, но довольно редкий пример деволюции.
Нельзя сказать, что все ремы были от рождения не далёкими. Достигнув того дна, где встал вопрос о выживании ремов, как теперь уже отдельного биологического вида, их мозг стал адаптироваться к этим новым вызовам, создавая новые нейронные связи и маршруты для обыкновенного выживания в Нижнем мире.
Номы же, напротив, пестовали свои геномы. Каждый ребенок был плодом идеальной работы генетиков. Здесь не было запрещено клонирование, хотя считалось, что естественный процесс деторождения, пусть даже при коррекции генетического кода, даст ещё более сильного и совершенного ребёнка. Их детей заставляли мыслить, творить, изобретать с самого раннего детства. Созидание было основной, почти обязательной функцией. Их деньги и положение не означали жизнь в праздности, они обязаны были быть полезными и служить «на благо» общества.
Два разных мира с разными эволюционными уровнями.
Я шёл обратно по улице, в конце которой стоял наш с девчонкой небоскроёб. Она стояла на самом краю мостика для аэрокаров. Я напрягся и моргнул несколько раз, зрение стало более резким само собой. Удобная функция. Девица курила. Э, нет, дорогуша. С прожженными смолой лёгкими тридцать километров марш-броска не пробежишь. Интересно, доктор Кириган тоже дала ей визитку с контактами добродетеля для нейтрализованных?
Я не нашёл ничего лучше, как позвонить ей в дверь. Она открыла и уставилась на меня возмущённо, явно узнав. С такими социальными навыками ей будет не просто.
— Тут, оказывается, всех расселяют в одном месте. Увидел тебя на балконе.
Я удостоился только недовольного «Ммм».
— Работу уже нашла? — я протиснулся внутрь без приглашения.
— Разослала несколько резюме, но уже сразу пришёл отказ.
— Есть базовые навыки?
— Умею драться.
— Откуда знаешь? — я покрутил банку с джемом в руках. Это была единственная еда на её кухне.
— Вчера уже проверила. Пристала тройка укурков.
— И?
— И всё. Больше приставать ни к кому не будут.
— Так отделала?
— Не совсем.
— Убила? — я грохнул банку об стол.
— Так получилось. Сама не понимаю, как это произошло.
Бедный покойный наивный номарх. Хорошо, что он уже не узнает, что его нимфа — прожженная до самых костей мозга убийца. Но и мне её подход тоже не нравился.
— Ты попадёшь под стирание второй раз. Или под казнь.
— Вообще-то они хотели меня убить, ограбить и изнасиловать. Или в обратном порядке, кому как нравится. Всё произошло в одни момент: вот они мне угрожают, и вот они уже лежат.
— Ну, да, ну, да, — по-моему, телохранитель ей не очень нужен. — Я сегодня вечером собираюсь устраиваться на работу. Хочешь, сходим вместе? Парень помогает таким, как мы.
Я протянул ей карточку.
— Как тебя зовут?
— Грейхан.
— Посмотри вокруг, Грейхан. Мы с тобой проснулись явно в ненормальном мире, — отлично, она хотя бы это понимает. Может быть с ней ещё не всё потеряно. — Так может быть, ну его?
— Что ты хочешь сказать?
— Не знаю, — она раздражённо бросила пачку своих сигарет на стол, которую я тут же спрессовал в кулаке. — Только что я думала о том, что это трап для аэрокаров — шикарный старт в другой мир, в котором я уже не проснусь, как здесь, в грязи и убийствах.
— Эй, хочешь сказать, что отправила тех трёх бедолаг на тот свет совершенно зря? Дала бы им себя убить, если теперь так хочешь присоединиться к ним, — она не отвечала. — Знаешь, мне все эти твои излияния поперёк яиц, ты идёшь со мной вечером искать работу или нет?
— Пойду.
— Тогда в девять, внизу. Не опаздывай, иначе уйду без тебя.
Да, характер у неё — не ванилька. И что Тенемхет в ней нашёл? Любовь была злой штукой. Я упал на кровать и уставился в потолок. Что-то мне подсказывало, что когда-то это и было моей работой — дрессировать вот таких странных и сложных взрослых подростков. До выхода оставался ещё час, я включил визор и тут же наткнулся на прямой эфир местных новостей.
В прямом эфире номарх Тенемхет, при полном параде и благодушии присутствовал на открытии нового «эко»-пространства группы компаний Данайган. Системс. Я ещё раз проверил: надпись «прямой эфир». Переключил ещё несколько каналов. Везде прямой эфир, и везде он был жив, здоров и вполне весел. Прошло уже шесть часов с момента безвременного крушения его аэрокара. Если, конечно, всё это не запись. Я специально влез в местные соцсети. И обнаружил, что церемония действительно проходит прямо сейчас, а обнимающийся с местными бонзами номарх — вовсе не голограмма.